Тихие яблони. Вновь обретенная русская проза

С озера тянет прохладой и тишиной. Оно глубокое и чистое, как слеза: никто не мутит его чистую глубь – в озере не купаются, на лодке по озеру не ездят, рыбы не ловят. Верят старые люди и передают свою веру молодым: если в озере купаться, оно зарастет травой и осокой, обмелеет, усохнет.

Прежде, в старые годы, ни зверь, ни человек вовсе не погружались в озерную глубь – и еще чище, еще светлей сияло и играло озеро, и глубина была в нем неизмеримая. Стали кое-кто – мало ли всякого непокорного, неразумного люда на свете? – стали купаться в озере, и берега, – не все берега, а краешком, – зазеленели осокой, заболотились, затинились, точно не пускает озеро никого притронуться к его чистым водам и ограждается от неразумных людей болотом да колючей осокой, как забором. «А если начать рыбу ловить в озере, – учат старые люди, – всю Волгу рыбы лишишь. В озере том проток есть – подземный, глубокий, а людям невидимый – в самую Волгу. По протоку рыба из Волги в озеро приходит погостить: нагостится, нагуляется, наплодится на воле, без всякой опаски, и опять в Волгу уйдет. В озере рыбе ход вольный: никто ни вершей не ставит, ни удочкой не ловит, ни сетями не берет. А если рыбу озерного покоя лишить, ей отдыха вовсе не будет: всю выловят, до последней рыбешки, от стерляди востроносой до последнего пескарика. Только в озере, в Светлояре, и воля рыбная есть; опричь него везде рыбе неволя». Так говорят старые люди. А если спросить старых людей: «А купаться-то отчего же нельзя в Светлояре?» – ответят так: «Вода чистая, ровно как в купели, где младенцев крестят, ну, с нашими-то телами, с грехами-то нашими бесчисленными как в чистоту такую войти? Сами не просветлеем, а чистоту нарушим, грехом замутим. Вот водицы испить из Светлояра-озера – хорошо и можно, и пей на здоровье: стань на коленки, наклонись над озером, зачерпни горсткой, лицо себе водой омочи – лоб, и очи, и уста. Чиста вода светлоярская! Горе с лица человеческого смывает, скорбь прогоняет, а из очей слезная вода водой светлоярской бесследно смывается. Да когда к озеру придешь, обойди его трижды – оно невелико: всего верста в окружности – помолись, перекрестись, посмотрись в него: чище чистого, светлее светлого играет оно, и солнце радуется в небе на него, и лес древний засматривается в его тихие глуби, и рожь желтая, что подошла к самым бережкам, ему песенки поет тихие, нежные, длинные и кланяется ему ниже пояса. Птица крыла в озере не замочит, зверь воды не испьет. Облака с неба белые засматриваются, а ночью звезды лучами в его водах играют».

II

Жил в старой Руси – еще до татарского нашествия – князь Георгий, по отцу Всеволодович, а по родине – из славного вольного Пскова, и был он жития тихого, радостного, святого, а собой прекрасен: ростом высок, телом статен, русоволос, с очами серыми, ясными и светлыми, поступью быстр и величав, а душою был поистине князь благоверный: великая тишина и радость были в душе князя Георгия.

Была у него верная дружина – в князе души не чаяли, князево добро помнили и своим добром ему платили, были у князя отроки прекрасные, верные прислужники, тихие и ликом светлые, был у князя друг верный и славный – князь Михаил Черниговский.

Вот поехал князь Георгий по всей земле Русской, по просторам ее и раздольям, по дремучим чащобам, по лесам непроездным, по полям пологим, по селам и городам. Ехал князь и на вороном коне с серебряной уздечкой, ехал князь и в санях с полостью медвежьей, на высоких полозьях, ехал князь и в дубовом белом струге[14] многовесельном с белым камчатым парусом, ехал князь по озерам и рекам, ехал и в летний зной, и в осеннюю беспутицу, и в ростепель весеннюю, в зимнюю студь-непогоду. И на каждом привале, на каждом отдыхе, на полянке ли, на пригорочке ли, на берегу ли речном – везде князь ставил крест деревянный, а где подольше с дружиной стоял постоем или место князю было по душе, там закладывал князь Георгий церковь Божию. И в Ростовской земле, и в Новгородском краю многоозерном, и в малом и бедном княжестве Московском – всюду поставил князь церкви Божии и молебны отпел, чтобы прошло имя Христово по всей Русской земле от края до края и чтоб Сам Христос в сердца людские сошел, всех Своей правдой обрадовал.

И доехал князь Георгий долгим и трудным путем-дорогой до города Ярославля, сел с дружиною и отроками в новый струг и сплыл вниз по Волге. Широка Волга и светла – и краса кругом непочатая: леса и дубравы в воды засматриваются, от птичьего пения по зорям сон отходит – поют птицы непуганые, нестреляные, вольные. Простор кругом: людей за редкость встретить можно, а зверя в лесах – видимо-невидимо.

Князь Георгий Божьему миру, приволью речному и лесному дивуется. Вся тварь Бога хвалит: кто – песней, кто – словом, кто – шумом древесным, кто – тихой красотой да светом мирным. Поутру, от сна встав, долго молился князь на восток; встанет на корме струга и молится. А птицы ему в небе откликаются, да леса шумят над водами.