Тихие обители. Рассказы о святынях

В такой прекрасной обстановке и двадцать верст проедешь незаметно. Гребли попеременно. Пришлось как-то проезжать под низким узким мостиком.

– Кабы не зацепить? – говорит один из нас.

– Ничего, с Богом!

– Ну-ка, брат М., понатужься посильней раз, другой, да и пускайте весла, – наставляет отец 3., сидя за рулем.

Мы взмахнули веслами.

Еще – раз!.. Еще – раз! Ну, будет! – Мы выпустили весла из рук. Лодка подходила к мостику.

– Во имя Святой Троицы, – закончил отец 3., твердо и верно держа руль. Лодка выскочила из-под моста. Мы снова взялись за весла.

– А вот здесь Никонова пустынь, – сказал кто-то из иноков, – разве заехать?

Мы, конечно, согласились. У лодки остался брат М., все остальные стали подниматься на верх острова по очень крутой горе. На самом верху был построен храмик очень красивой архитектуры, к сожалению, еще незаконченный. В притворе стояло несколько икон. Под одной из них была подпись такого содержания: «Святой Андрей Первозванный в бытность свою на сем острове молился Богу и водрузил каменный крест со своими учениками». Насколько справедливо это предание, судить не берусь. Профессор Голу-бинский отрицает даже факт посещения апостолом Андреем Киева, а тем более уж Валаама, ссылаясь на то, что Киев лежал не на пути апостола. Но не менее авторитетные люди говорят, что апостолы при проповеди руководствовались не только прямотой и краткостью пути, но и Духом Святым, и желанием распространить христианство как можно больше и дальше, хотя бы для этого нужно было делать сто крюков по пути. И кто знает, о чем говорит и эта надпись: благочестивом ли желании Валаама связать себя непосредственно с Христовыми учениками, или же о действительно бывшем факте?

Наскоро осмотрев пустынь, мы поплыли к «Иоанну Предтече», который скоро и показался перед нашими взорами. Привязав лодку к при-станьке, мы сначала пошли осматривать островок. Затем направились к кельям. На дороге перед нами среди леса вдруг выросла черная избушка. Стены ее были оклеены какой-то черной, вроде вара или асфальта, массой. Около нее встретил нас какой-то человек в пиджаке и картузе. Но это был не хозяин кельи, а временно проживавший в ней, спасавший душу какой-то купец. Владелец же кельи, как тотчас же мы узнали, был офицером, а потом пошел в послушники на Валаам, отдав ему, кажется, около 10 ООО руб. Сам же построил себе эту черную келью и проводил здесь время в богослужении, подвигах и молитве.

– Может быть, внутрь войдем? – предложил отец 3.

Мы вошли. И, о удивление! Келья и внутри была также совершенно черной. Свет, падавший из небольших окошек, да к тому же еще закрытых от солнца лесом, – совсем уж почти уничтожался в черных стенах, так что едва можно было разобрать что-нибудь.

Жутко стало на душе от такого мрака, и сердце больно сжалось от сострадания к подвизавшемуся здесь, – сострадания, ему, конечно, не нужного.

Жалко-то собственно было себя, а по себе судим обычно и о других: от сердца исходят помышления всякие… В то время, то есть 16 мая, брат К., хозяин кельи, был на Дальнем Востоке, в действующей армии, откуда писал письма на родной ему Валаам, старцу Никите. Вот они – подвижники и воины: святой Феодор Страти-лат, Иоанн Воин, Александр Невский, брат К. и другие. Видно, война мирится с христианством, со святостью!

С тяжелым чувством мы поспешили расстаться с кельей и ее сторожем купцом-послушником, попросившем нас «простить» его «грешного, окаянного». Видно было, что какая-то тяжелая ноша висит у него над сердцем!

– Вот как спасаются: по влечению созидают свою духовную храмину, – сказал дорогой отец 3. И говорят, брат К. удостаивается великих озарений, несмотря на молодость.

Вдали показались другие кельи, расположенные друг от друга «на вержение камня, по древнему уставу», как объяснил нам отец 3.

Андрей Рублев. «Андрей Первозванный». 1408

Мы втроем: я, товарищ и отец иеродиакон, направились к келье отца Никиты, а остальные, кажется, пошли в другие кельи – к знакомым. На стук и зов отца 3. никто не отвечал нам. Мы, опечаленные, хотели было уж возвратиться к лодке, думая, что старцу не угодно принять нас, но отцу 3. пришла мысль поглядеть отца Никиту у озера, раскинувшегося у нас внизу под самыми ногами… Действительно, старец оказался там: он мыл там что-то.

В. Васнецов. «Князь Александр Невский». 1885–1896

– Отец Никита! – воскликнул наш провожатый. – Иди, принимай гостей!

Признаться, я как-то боялся различных схимников, прозорливцев, подвижников. С одной стороны, хотелось посмотреть и поговорить с ними, а с другой – совесть-то, загрязненная, храбрая при падениях и трусливая при расплате, дрожала, как осенний лист перед грозой. А ну как станет обличать вслух?! Ну что же? – говорил другой голос. – Умел кататься, умей и саночки возить!.. – Но это было плохое утешение. И воображение рисовало мне строжайшее аскетическое лицо со сжатыми губами, сердитые пронзительные глаза, блестевшие из-под густых насупившихся бровей, глубокие складки у носа, глухой правосудный голос…