Тихие обители. Рассказы о святынях

За обедом решили обратиться к отцу наместнику за благословением получить монашеские подрясники и колпачки; тот благословил, и вот мы в сопровождении того же отца 3. направились в «рухольную». Так называлось помещение, где хранилась одежда, обувь и прочая «рухлядь». Здесь нас вырядили в «бахилы», приноровили подрясники и дали на голову куколь, или просто колпачок, формой – как скуфейка… И мы увидели себя в странном образе… Придя в номер, не раз осматривались в зеркале… Ничего, оказалось недурно. В такой уже одежде мы пошли с отцом 3. в монастырскую библиотеку. Много там интересного, но описывать не стану; всякий может посмотреть и сам. Здесь мы получили несколько книг для чтения. Из библиотеки отец 3. повел нас в ризницу, которой он заведовал в качестве помощника. Ризница оказалась не очень богата – не то, что, например, в Сергиево-Троиц-кой лавре или в Саровской обители, – где, по словам одного инока, находится до пятисот перемен. Может быть, и неправда?..

…Затем мы вернулись в свой номер.

С этого дня – то есть 17 мая, у нас начинается уже регулярная, сравнительно спокойная жизнь до самого отъезда, то есть до 28 числа. Постоянное присутствие на службах, прогулки, знакомство с жизнью монастыря, дорога в трапезную из гостиницы и обратно, – вот в сущности рамки нашего обычного дня. Но новые впечатления все росли и росли.

И. Репин. «Христос с чашей». 1894

Когда я подошел к храму на звон вечернего колокола, то меня встретил какой-то рыжебородый крестьянин, бесхитростный верующий мужичок, с чистой совестью, хотя и с небольшим умом. Мир со страстями и злом не нравился этой простой и чистой душе – и вот она начинает искать себе успокоения за стенами суетной жизни, в монастырях. Но к стыду нашего иночества, на широкой «святой» Руси немало и грешных обителей, которые должны бы разливать свет вокруг. И такого простеца, как мой знакомец, конечно, обижали в таких обителях; он ссориться не желал, а по совету одного старца отправился на Валаам. И вот здесь, встретившись со мной и принимая за монаха, обратился с просьбой вразумить его, как бы попасть ему в число братии… Я обещал узнать. Мне велели направить его к отцу наместнику. После я узнал, что он отправлен на какую-то черную работу, самую подходящую для его мозолистых рук, по его словам. И теперь он работает, конечно, доволен своим положением и благодарит Господа, тихо и незаметно для посторонних совершая свой путь спасения. А как много таких простецов среди Валаамской братии!

М. Клодт. «Вид на острове Валааме»

На ступеньках паперти сидел задумчиво тот самый черниговец-старичок, который жадно ловил пение.

– Как поживаешь? – спросил я у него, присаживаясь рядом, в ожидании начала вечерни.

– Слава Богу, ничего. Только вот скучно. – В его выговоре слышался малоросс.

– Почему же это?

– Да вон другие-то все работают, а мне делать нечего, не дают, говорят, что ты, мол, старичок, тебе отдыхать нужно. А каково без работы-то? Ну и скучно. Завтра буду просить чего-нибудь, хоть дрова, что ли, таскать…

На колокольне затрезвонили, и мы пошли в храм.

Чтобы понять старика, нужно принять во внимание следующий замечательный обычай валаамской жизни.

Все приезжающие на богомолье содержатся за монастырский счет, во всем. В благодарность за это все стараются чем-нибудь отплатить. Конечно, тут дело свободы, а особенно для интеллигентных, не привыкших к черной работе, паломников. Но обычно почти все что-нибудь да делают. Это имеет громадное нравственное значение. Как я уже упоминал, многие едут на Валаам лечиться духом. И это лекарство они находят в богослужении, во всей обстановке монастыря, но остается, конечно, свободное время. И если его не заполнять трудом, то многие начали бы тосковать, подобно черниговцу, и вместо лекарства лишь ослабели бы душой еще больше. Поэтому, как во всем строе Валаама, так, в частности, и у богомольцев, труд имеет громадное значение. Одни, например, носят дрова с баржи на остров, другие отправляются на конюшню, сапожника посылают в сапожную мастерскую, портного в «рухольную». Я, как с детства стоявший на клиросе, отправился петь. При таком времяпрепровождении естественно забываются все пороки и страсти. Известно, что мать всех пороков – лень, вот ее-то прежде всего и гонят на Валааме.

Христос Вседержитель. Мозаика. Собор Чефалу. Италия

Не менее важное значение для иночествующих и особенно для нездоровых паломников имеет преследование валаамским уставом вина и табака. Не говоря уже о братии, посторонние посетители не имеют права курить здесь; разве только украдкой где-нибудь в лесу. Да и то, если узнают, то попросят оставить остров с первым же отходящим пароходом или высадят на какой-нибудь глухой скит для воздержания.

Вот такая строгая дисциплина и служит причиной того, что сюда едут безвольные люди, чтобы «выдержаться». И вся обстановка так приспособлена здесь, как ни в одной душевнолечебной клинике: молитва, труд, воздержание, нравственная атмосфера вокруг и наконец говение, исповедь и причащение – вот те средства, какими лечит приезжающих Валаам. И вылечивает.