Тихие приюты

И в высокой степени знаменателен тот факт: лишь только что я пришел к этому решению, как с моих глаз спала точно повязка, и то, что мне казалось раньше чудесным, мгновенно вырисовалось передо мной как самая досадная, как самая возмутительная ложь.

Передо мной прошел целый перечень фактов, в которых я увидал: в одних – проделки запутывавшего мою душу духа тьмы.

В других – обман, симуляции медиумов.

В третьих – личное стремление оттенить своим воображением для самого себя наиболее яркую чудесность того или другого факта, который на самом деле являлся результатом не воздействия духов, а какого-нибудь просто физического закона, и всеми силами проигнорировать, замять, затушить, выкинуть из сердца и из мысли всякий неудачный, лживый, сомнительный случай, могущий дискредитировать, подорвать даже в моих глазах то учение, которому я служил.

И все это делалось как-то автоматически, бессознательно, само собой.

Именно в этом деле от начала его до конца живет отец лжи – дьявол.

Словом, мне было и жаль себя, и мучительно жаль других.

И стыдно за себя и за других.

Несомненно, благодаря искреннему и твердому решению отойти от этого пути, я на этом же съезде убедился в том, во-первых, что Кардек, который казался апологетом христианства, в непроникшем еще в Россию пятом томе своих сочинений не признает Христа Сыном Божиим.

Далее я удостоверился в том, и удостоверился документально, о чем буду честь иметь докладывать вам в специальной лекции «Спиритизм перед судом религии и науки», что спиритическое учение является одним из самых сильных и верных орудий масонских политических организаций.

Наконец, что основная задача спиритизма – уничтожить все, решительно все христианские религии и создать новую, «универсальную» религию, в которой Христа как Бога не будет.

Доказательством этого может служить, во-первых, господствующая среди спиритов Запада, а в последнее время и России, доктрина, что Царство Иисуса закончилось, теперь же начинается новая эра – эра Св. Духа. Поэтому Евангелие Христа утратило и свою силу, и свое значение. Оно должно отойти в область минувшего. Теперь созидается новое евангелие – евангелие духа.

Вторым доказательством следует назвать то, что, как это выяснилось на всемирном съезде спиритов, в Америке и в Австралии спиритизм давным давно уже сделался религией этих стран.

У спиритов этих стран есть свои специальные храмы, ритуал своих «спиритических» богослужений. В этих храмах совершаются все таинства. Бракосочетание, погребение. И на съезде были две представительницы этой организации в Америке, которые там исполняют обязанности священников…

Что делать?..

Как быть?..

Вот вопросы, которые стали передо мной во всей своей неприкровенности.

И вот здесь впервые прозвучал в моем сердце мягкий, любовный голос дорогого моей памяти архимандрита:

«Побывайте, непременно побывайте в Оптиной пустыни у старцев».

И я решил ехать к ним.

Это решение создалось вдали от моей редакции, от моего кружка.

Но, увы, стоило мне только вернуться домой, чтобы сила этого решения ослабела более чем на 75 %.

Легко, очень легко попасться в сети греха, но выпутаться из него куда как трудно!..

Лишь только я приехал в Москву, лишь только я взглянул на те груды спиритических книг, журналов, в которые положены все мои средства, от продажи которых я должен был с семьей жить и от продажи которых я должен еще выплачивать свои долговые обязательства – я почувствовал, что я не в силах сразу бросить все старое.

Мало этого, мое обращение было ужасно несочувственно встречено не только многими из моих читателей, многими из членов руководимого мною кружка, но даже самыми близкими, самыми дорогими мне людьми.

Здесь я еще раз убедился в правдивости той истины, что легко, очень легко ввести в заблуждение человека, но невероятно труднее вывести его из него.

Все это, вместе взятое, привело меня к крайне нелепому выходу – к компромиссу между спиритизмом и христианством.

Я попутно с изданием спиритического журнала приступил к изданию антиспиритического журнала религиозно-нравственного направления.

Одной рукой я продолжал редактировать спиритические доктрины и положения, другой я разбивал их.

Получилось нечто невообразимое.

Нравственное состояние было непередаваемое.

Я был между жизнью и смертью.

Два года такой работы породили между мной и моими читателями и сотрудниками целый ряд самых невозможных осложнений, совершенно разбили мои нервы, и у меня начались серьезные сердечные припадки.

Какой-то голос говорил мне: нельзя на старую одежду наклеивать новые заплаты, ибо новая заплата отдерет от старого и сделает еще большую дыру (Мк. 2, 21).

Я начал искать утешения в молитве и в Слове Божием. Последнее, как молотом, стучало в мое сердце и, как ярко ослепляющая молния во мраке глубокой ночи, строго, неприкровенно указывало мне, что я стою на самом неверном, на самом опасном пути.