Тихие воды (ЛП)

  Сияя настольной лампой, под рукой охлажденный стакан «Столичной», Грабянский перебирал купленные на выставке карты, решая, какую выбрать. Должно быть , это была «Магазин модных изделий» , яркость зеленого лаймового шарфа не так бросалась в глаза при воспроизведении, но она все равно запомнила. Он снял колпачок со своей перьевой ручки, инкрустированной серебром Уотермана с золотым пером, которую он нашел в письменном столе в стиле семнадцатого века, оказавшемся разочаровывающе поддельным. Он хотел быть осторожным с тем, что писал.

  Тридцать семь

  Думая о Джилл, о том, как она выглядела, когда он уезжал тем утром, Хан промахнулся мимо съезда с автомагистрали, и ему пришлось проехать на юг еще семнадцать миль, прежде чем он смог повернуть. «Дрэйхорс» представлял собой растянутое трехэтажное здание, белый оштукатуренный фасад которого давно превратился в сероватый оттенок угарного газа. Там было две автостоянки, по одной с каждой стороны, выбоины и нуждались в обновлении покрытия. Даже сама лошадь знавала лучшие дни, когда брела перед раздутым пивным фургоном, напрягая плечи, склонив голову, краска в пятнах и выцвела на вывеске, которая скрипела на усиливающемся восточном ветру.

  Хан оставил машину лицом к дороге и дернул ручку входной двери. Вывеска, написанная белой краской над его головой, гласила: « Лоуренс Джеральд Фицпатрик, имеющий лицензию на продажу вин и спиртных напитков» . Хан уже собирался попробовать позвонить, когда увидел, что кто-то приближается сквозь пятнистое стекло.

  «Если вы хотите выпить, вы еще слишком рано; если это то, что вы продаете, мы не покупаем».

  Это был бородатый мужчина, у которого живот был похож на горб верблюда, только спереди. Усы вокруг его рта были окрашены в красновато-коричневый цвет никотином.

  "Мистер. Фицпатрик?

  — Зависит от того, кто спрашивает.

  Хан представился, и мужчина покачал головой. — Эти огни, которые вы видели, около полуночи, не так ли? Это просто персонал бара убирался. А если дело в музыке, то лицензия на продление в почте».

  — Дело не в том, что я пришел, а в телефоне.

  "Кровавый ад! Посылают таких, как ты, сюда для этого сейчас, не так ли? Я прикрепил чек почтой первого класса в субботу.

  Терпеливый, Хан объяснил, почему он здесь. Телефон, совпадающий с номером, который Молли передала Резнику, действительно находился в холле, прямо напротив женского туалета. Мужчины, от которых теперь сильно пахло дезинфицирующим средством, шли дальше. Ремни, которые крепили телефон к стене, открутились парой шурупов, а мундштук, изначально кремовый, теперь стал практически черным от остатков мокроты и сильного запаха изо рта. Календарь с датами основных гонок Ньюмаркета висел на стене на удобной для рисования высоте, а несколько аккуратных порнографических надписей делили его поля с мириадами цифр и едва поддающихся расшифровке сообщений.

  — Мне придется взять это, — сказал Хан, указывая на календарь. — Ты все вернешь в свое время.

  «Да, когда это будет хорошо и устареет, я держу пари».

  Хан достал свой блокнот и начал переписывать неправильную кривую телефонных номеров, написанных прямо на стене. К тому времени, как он быстро проверил местный справочник, он установил, что две трети из них принадлежали таксомоторным компаниям, а одна из наиболее частых из остальных, похоже, была связана с сауной и массажным салоном в Саффрон-Уолден.

  — Я хотел спросить вас, — сказал Хан, — о звонке, который поступил сюда сразу после одиннадцати тридцати в позапрошлою субботу.

  «Утро или ночь?» — спросил Фицджеральд.

  "Утро. Звонить в колокольчики?

  Фицджеральд вспомнил; судя по выражению боли на его лице, он не слишком часто беспокоился об этом. — Нет, — сказал он наконец, — не могу так сказать. Впрочем, у Лена можно спросить. Он позже. Он мог что-то уловить.

  Лен Бассетт был тихим мужчиной лет пятидесяти, который ходил немного косо из-за замены тазобедренного сустава. Он более или менее сразу предложил три возможности: садовник из Беруэлла, который иногда пользовался пабом для приема заказов, коммивояжёр с галантерейными товарами, поставлявший все подряд в магазинчики на углу и в почтовые отделения от Лоустофта до Нортгемптона, и этот лысый парень, высокий, вы знаете, кого я имею в виду, Лоуренс, который всегда носит с собой один из этих черных портфелей, куда бы он ни пошел, никогда не выпускает его из виду. Как его зовут сейчас? Небольшой виски и имбирный эль, вот что у него есть. Гранты, звонки, учителя, все равно. После того, как вы задушите его имбирным элем, вкус останется прежним.

  — Ты не можешь вспомнить его имя? — спросил Хан.

  Ни один мужчина не мог.

  Хан положил две свои карты на барную стойку. «Если кто-то из вас помнит что-то еще, я был бы признателен, если бы вы связались».

  Мужчины посмотрели друг на друга. — Верно, — сказали они оба.