Тихий домик. Из партизанского дневника

— Да. Нам удалось выяснить его местоположение до войны. Нужно тщательно там разведать. Сведения соберете у местных жителей, хорошо известных, и через наших людей. Никому из отряда в Коровкино пока не появляться. Действовать только через связных. Выяснив историю этого детского дома, надо будет узнать, кто такие воспитатели. По возможности, самые подробные сведения о каждом.

— Ясно, товарищ комбриг.

— Обратитесь к учительнице Смирновой. Ее версия должна быть: мне трудно жить, нет теперь пенсии, умираю с голоду. Решила где-то пристроиться, поработать. Пришла в детдом просить, чтобы взяли воспитателем. Она рада будет за детьми ухаживать. Страшно ей, одинокой и старой. Если скажут, что она им не нужна, сразу должна уйти. Никаких подозрительных расспросов с ее стороны не должно быть.

— Ясно, товарищ комбриг!

— Ей нужно выяснить состояние детей, их количество, возраст. Кроме того, узнать их отношение к воспитателям. Понимаете? Их отношение к каждому воспитателю. Кого больше любят, кого меньше, почему.

— Понимаю, товарищ комбриг!

— Она должна уточнить, что с ними случилось, почему не удалась эвакуация… Кроме того, надо установить наличие продуктов. В чем особенно остро нуждаются дети…

— Ясно, товарищ комбриг.

— Все сведения, которые поступят к Скоблеву, останутся у него. Через неделю он должен определить место, где произойдет наша с ним встреча. Какие-то сведения о детском доме нам будут дополнительно сообщены из Москвы.

— Несомненно, детский дом направлялся в Коровкино! Ведь дорога на Верино была чуть левее…

— Вы видели, что они направлялись в Коровкино?

— Да. Теперь я это понял.

— А вы были в Коровкино?

— Давно… Забрели туда с отцом, когда охотились.

— Ну и что?

— Деревенька маленькая… А на отшибе — помещичья усадьба.

— Что она из себя представляет?

— Да так… Тихий домик.

— Вы могли не заметить, а в ней и располагался, наверное, детский дом.

— Может быть.

— Итак, что касается детского дома, вам ясно?

— Ясно, товарищ комбриг.

— Задание второе. Вы знаете, что в Верино прибыл Кох, матерый шпион и убийца. Известно, что он был заслан на территорию Белоруссии еще до войны. Прятался в районе Кировска — Бобруйска. Затем где-то в районе Верино. Есть подозрения, что у Бугайлы. Нужно выяснить, зачем прибыл…

— Ясно, товарищ комбриг!

— Действовать осторожно. Особо осторожно.

— Ясно, товарищ комбриг!

Комбриг прошелся по комнате, потом остановился перед Сташенко.

— Теперь лично для вас задание, Ганс Буттербрах! Вы не должны появляться в населенных пунктах, где вас может кто-то опознать. Бугайла интересовался вами. Ему известна фамилия Сташенко…

— Мой отец в Верино… Они его уже допрашивали. Он сказал, что я ушел к нашим за линию фронта…

— Они этому мало верят, хотя и отпустили. Пока мы не ликвидировали банду Бугайлы, надо быть особенно осторожным!

— Слушаюсь, товарищ комбриг!

— Вам все ясно?

— Так точно!

— Выполняйте задание… — комбриг протянул руку.

Они обменялись крепким рукопожатием. И расстались.

Сташенко проводили до лесной просеки.

Стоял утренний туман. И зябко поеживаясь от сырости и прохлады, разведчик быстро зашагал вперед.

Глава V Снова в родном доме

Первая ночь.

Самая тревожная из всех когда-либо проведенных — детьми здесь, в своем родном доме.

Тишков лежит у открытого окна и курит.

Несколько часов назад их многострадальный обоз вернулся. К счастью, дом не разрушен. И даже фашисты здесь не побывали. Теперь уже хорошо известно, что значит, когда они побывают!..

И откуда у детей появились силенки?

Как только стали узнавать родные места, повскакали с телег и бегом-бегом к своему дому, словно здесь им можно укрыться от всех ужасов, словно здесь нет войны…

— Господи! Господи! — зачастила выскочившая им навстречу Наталья Сова. — Возвернулись! Что ж это — конец Советской власти?..

— Не удалось прорваться, — сказала Зина. — А Советская власть, няня, навечно. Никогда она не кончится…

— Господи! Да какие же вы все стали? Черти, ну прямо черти! Грязные, оборванные, исхудавшие…

Тишков подошел к Наталье.

— Как вы-то здесь жили? Гитлеровцы сюда не заглядывали?

Наталья пожала плечами и покачала головой.

— Дорогой шли… Как-то и в дом заглянули. Смотрят — дом пустой. Я от них у погреб спряталась… Ну и ушли, что им тут делать? Мало ли пустых домов-то теперь!..

— И больше не приходили?

— Нет, — и опять спросила: — А что им тут делать?

— Продукты хоть целы?

Наталья махнула рукой:

— У погребе, что оставили — лежат… Неделю кормиться можно…

— Мы, Наталья, теперь иначе научились. Что раньше за неделю съедали, теперь месяц есть, будем…

Да, вот так и поговорили с Натальей. Довольно безрадостно…

Безрадостной была и встреча сестер. Лидия обняла Наталью. Как-то они обе сначала вздохнули, а уже потом поцеловались. Лидия вдруг по-мальчишески похлопала Наталью по спине.

— Ничего, сестренка! Крепись! Видишь, снова мы вместе…

Конечно, люди предельно устали, больны физически, подавлены морально. Вот и получаются такие встречи, даже между родными…

* * *

Тишков сразу подозвал к себе завхоза Ваненкова и, повариху.