Тихий тиран

— Я полагаю, что сегодня можно поздравить нашего коллегу — Елену Васильевну Богоявленскую!.. Да, Богоявленскую можно и должно поздравить! Она, оказавшись в исключительно трудной, критической ситуации, не растерялась, не опустила руки. Без всяких подручных средств, она прибегла к старому, библейскому методу, о котором я, с вашего позволения, еще скажу… Елена Васильевна проявила творческую самостоятельность и твердую волю. Мне, как директору института, приятно сейчас, в вашем присутствии, заявить: я счастлив, что у нас работают такие самоотверженные врачи.

И зал зааплодировал… Кулагин выждал с минуту, потом властно поднял руку, добиваясь тишины:

— В Библии, друзья мои, сказано: «И поднялся, и лег над ребенком, и приложил свои уста к его устам… простерся на нем, и согрелось тело ребенка…» Четвертая книга царств, четвертая глава, тридцать четвертый стих…

В зале ветерком прошелестел смешок.

Сергей Сергеевич уловил доброжелательную атмосферу и самодовольно подумал, что не разучился держать в руках аудиторию.

— Как видите, товарищи, древний способ оживления, вдыхания «улетучившейся души», применим и в наши дни. При реанимации пользуются тем же методом, хотя и на основании иных идейно-теоретических рассуждений. Вам известен, конечно, современный метод — прямой наружный массаж сердца, который с блестящим успехом применила хирург Богоявленская…

— Позвольте, — возразил кто-то, — массаж сердца в данном случае применила Крупина!..

— Еще раз благодарю Елену Васильевну за проявленную ею находчивость! — точно не слыша реплики из зала, закончил свою речь Кулагин и сел.

— Сергей Сергеевич, — пробасил молодой человек, стоявший у дверей, — но ведь в случае с Манукянцем мог быть просто глубокий обморок, который иногда трудно отличить от клинической смерти…

— Мы с вами работаем в научно-исследовательском институте, — оборвал Кулагин, — и обязаны уметь отличать картошку от морковки!

В зале захохотали. Молодой медик, не удовлетворенный ответом директора, пожал плечами, отошел от двери, протиснулся сквозь ряды, сел и больше не задавал вопросов.

— И все-таки, — громко спросил из первого ряда чей-то голос, — Богоявленская имела право не предпринимать попытки оживления теми методами, какими она воспользовалась, даже если в Библии они рекомендованы? Не так ли?

— Я считаю ваш вопрос провокационным! — сердито ответил Кулагин. — И тем не менее я отвечу на него. Если бы врач Богоявленская не предприняла попытки реанимации и больной Манукянц скончался, я со спокойной совестью отстранил бы ее от работы и передал дело прокурору…

— За что?

— За то, — холодно сказал Кулагин, — что, работая в НИИхирургии, она не освоила методы современной реанимации.

— Это софистика! — выкрикнули из дальних рядов. — В отделениях нет аппаратуры… А смерть может настигнуть человека в лифте, на улице, в автобусе. Там-то кто будет виноват?

— Думаю, на этот вопрос лучше меня ответит доцент Фатеев.

Фатеев удивленно взглянул на Кулагина.

— Представьте себе, уважаемый Виктор Дмитриевич, мне известно, как шесть лет назад вы спасли жизнь человеку в поезде…

— Стоит ли? — пробормотал Фатеев, краснея.

— Стоит! — твердо сказал Кулагин. — Расскажите, как вместо скальпеля вы воспользовались обыкновенным перочинным ножом…

— В самом деле, — негромко и как-то неуверенно произнес Фатеев, — был такой случай… С помощью перочинного ножа я сделал внутренний, чрезгрудинный массаж сердца… Правда, ситуация была щекотливая и перспектива не радужная… Всякие осложнения могли быть… Но мне казалось, что в тот момент это было единственно верное решение… Честное слово, до сих пор удивляюсь, как я осмелился…

Последние слова Фатеева потонули в одобрительных возгласах.

— Доцент Фатеев, согласитесь, что вам повезло! — донеслось сквозь рукоплескания.

— Ошибаетесь! — вскочил с места Кулагин. — Это тому гражданину в поезде повезло!

— Пример с перочинным ножом — исключение, — не сдавался спорящий.

— Исключение, которое подтверждает правило. — Сергей Сергеевич уже устал от этой перепалки. — Все врачи, независимо от специальности, обязаны усвоить действия, необходимые при неожиданной остановке сердца человека… Ну-с, коллеги, а теперь пора за работу. Нас ждут больные!..

Крупина вышла из конференц-зала с каким-то двойственным чувством. Ей казалось, что она стала участницей заранее отрепетированного спектакля, в котором ей отвели роль статиста с репликой «Кушать подано!..». И в то же время Тамара не могла не оценить способности профессора Кулагина в любых ситуациях преподать предметные уроки молодым медикам, уроки, при которых демагогия перемежается с подлинным профессионализмом врача.

— Сергей Сергеевич, разрешите зайти к вам? — Голос Фатеева в трубке звучал взволнованно.

Кулагин удивился: они расстались всего лишь несколько минут назад — вышли вместе из конференц-зала, Фатеев был спокоен, даже пошутил, что теперь наряду с Богоявленской станет популярной фигурой из-за этого злополучного ножа.

— Прошу, Виктор Дмитриевич!

Фатеев вошел в кабинет и прямо с порога выпалил:

— Сегодня к нам приезжал Фирсов!

— Кто? — не понял Кулагин.