Тихий тиран

— А мне-то какое дело до ее плана? Я не в гости сюда прихожу. Имею я право на внимание? Мне больничный лист не нужен. Мне директор любое лекарство достанет, лишь бы я не болел да на работу выходил, потому что у меня руки золотые… Думаете, хвастаю? Ан, не хвастаю, а чистую правду говорю. Механик я, самый главный. Сидорчук моя фамилия. Не слыхали?

Он сказал это с таким чувством собственного достоинства, что остальные двое посмотрели на него почтительно, а один невольно представился:

— Орлов. Гипнотизер и вообще… артист эстрады. От алкоголизма лечу за три сеанса, между прочим.

— А она неделю гоняла меня по всяким там анализам, — продолжал механик, не обратив внимания на гипнотизера. — Разве это порядок?

— Что же она тебе, маг и волшебник? — переходя на «ты», с упреком возразил пожилой. — Она без анализов не может. Это тоже понимать следует… Небось и гипнотизер не все может, раз сюда явился.

— Чихать я хотел на ее анализы, — не успокаивался механик. — Мне, папаша, ее внимание к себе нужно. На заводе — давай план! Домой придешь, жена за глотку — давай получку! Сюда пожалуешь — давай анализы! А я хочу внимания. Гегемон рабочий человек или как?

— Я никогда не ходил в поликлиники, — неуверенно проговорил Орлов, — все больше к частнику… Потому, думаю, дай запишу все, что нужно спросить… Здоровье — это в жизни главное. У меня на здоровье половина гонораров уходит…

Он еще что-то говорил, но ни Сидорчук, сердито сопевший носом после своей вспышки, ни пожилой уже не обращали внимания на поникшего гипнотизера: очередь на прием все росла и росла.

В кабинет Орлова вызвали первым.

— Садитесь, — пригласила Гаранина, не поднимая головы от истории болезни.

Орлов пугливо присел на краешек стула, настороженно покосился на ширму, нахохлился, задержал взгляд на Люде: «Хорошенькая, молодая совсем… Как же я буду при ней раздеваться? Да и врачиха тоже… Неудобно все-таки, когда врачи-женщины…»

От волнения он даже скомкал вопросник, который успел достать из кармана, и начисто позабыл о своем могучем даре.

— Что у вас? На что жалуетесь?

Орлов вздрогнул, поспешно расправил бумажку и начал медленно, нараспев читать про свои недуги. Гаранина несколько секунд слушала его, потом переглянулась с Людой, добродушно прервала:

— Послушайте… — она мельком взглянула на обложку медицинской карты, — Виталий Макарович, вы не на экзамене у профессора. Оставьте вашу шпаргалку, сядьте ко мне поближе. Да вы не бойтесь! Вот так… Теперь руку давайте, левую…

— Люда, — попросила Гаранина, — сходи-ка за анализами Сидорчука. Он, кажется, уже пришел.

— Да, пришел, — подтвердил Орлов, — мы с ним только что познакомились.

— Он вам про внимание к рабочему человеку говорил? — спросила, улыбаясь, Гаранина.

— Говорил… — Орлов, пораженный, вскинул брови.

— Тогда с ним все в порядке. Поправился — можно закрывать бюллетень… Что ж, Виталий Макарович, давление у вас хорошее… Спортом, вижу, не занимаетесь?

— Занимаюсь, — возразил Орлов, — нерегулярно и в легких дозах. Но, знаете, массы… Постоянное напряжение нервов.

— Так, а теперь послушаем ваши легкие. Снимите рубашку.

Гаранина долго выслушивала его, недовольно покачивала головой, заставляла дышать глубоко и не дышать совсем. Потом, подумав, сказала:

— Боюсь, голубчик, у вас эмфизема легких. Придется поколоться немножко.

— Как вы сказали? — переспросил побледневший гипнотизер.

— Эмфизема легких, — повторила Гаранина.

— А частник говорил, что у меня хронический бронхит. Ведь я старый курильщик. И уколы не прописывал.

— Зачем вы пришли ко мне? — спокойно спросила Ксения Андреевна. — Если не верите врачу, от лечения будет мало проку.

— К кому же мне идти? Я к вам приписан.

— Не ко мне, а к моему участку.

— Какая разница? Не могу же я постоянно обогащать частный сектор… Хотя и сам, некоторым образом, практикую…

Гаранина с любопытством взглянула на него и подумала: «Ну прямо из рассказа Чехова… Ему бы еще зонтик и калоши…»

— С завтрашнего дня — ив течение всего срока, указанного здесь, — Ксения Андреевна ткнула пальцем в листок, — будете являться в процедурную. Потом покажетесь мне. Договорились?

Орлов уже на пороге обернулся:

— Ладно, доктор, договорились. Но я все же попробую еще… самовнушение. Спасибо и до свидания.

— Попробуйте. Но не очень напрягайтесь. Нервы у вас тоже поистрепались, товарищ телепат…

Люди шли и шли, возникая в дверях кабинета, все — со своими болями и надеждами, с хрипами в легких, с запущенным надсадным кашлем, с опухолями, воспалениями и просто слишком мнительные.

Ксения Андреевна устало вздохнула. За сегодняшний день она приняла уже тридцать человек: в городе вспыхнула эпидемия гриппа.

В кабинет вернулась Люда. Положила на стол рентгеновские снимки и новые истории болезней. Много, штук пятнадцать.

Ксения Андреевна взглянула на эту кипу и вдруг почувствовала, что теряет сознание. Последнее, что запомнилось, было испуганное лицо Люды, склонившееся над нею, ее выпученные глаза и беззвучно кричащий круглый рот…

…В висках неутомимо стучали какие-то молоточки. Ксения Андреевна открыла глаза и тут же зажмурилась, ощутив сильную резь.