Тимур и его небо

В любом гарнизоне дорога от штаба до дома занимает 15– 20 минут. У Тимура это расстояние, если он шел пешком и не поздно, преодолевалось за полтора часа, потому что почти каждый, с кем он встречался, старался посоветоваться с ним, выложить свои проблемы, и он всегда уделял ему внимание. Часто я видела из окна, что Тимур уже почти дома, и готовилась открыть дверь, но очередной встречный – летчик, техник, школьник, учительница, пенсионерка – задерживал его на неопределенное время, и я наблюдала, как он внимательно их выслушивает или что-то горячо разъясняет. А мне хотелось крикнуть им: «Господи, ведь он с пяти утра на ногах, отлетал смену, ну дайте человеку отдохнуть!»

Иногда ко мне на улице подходили женщины гарнизона и выражали свое сочувствие: как я, бедная, одна целый день кручусь, никакой помощи от мужа. А мне такие мысли даже в голову не приходили. Конечно, Тимур помогал, если что-то было мне не под силу, и ремонт мы всегда делали вместе, но в основном я старалась управиться с делами до его прихода.

И уже вечером, за чаем, мы подолгу разговаривали обо всем и наговориться не могли. Если Тимур был чем-то расстроен и мог поделиться со мной, я старалась повернуть проблему другой стороной и радовалась, если удавалось найти какой-нибудь выход или просто успокоить его. А мои сомнения и переживания Тимур всегда разрешал мудро и просто, и общение с умным, веселым, добрым и таким родным человеком было наградой за все тревоги пережитого дня.

Тимур всего себя отдавал работе, с годами увеличивался круг его обязанностей, и все меньше времени оставалось для семьи. Я расстраивалась из-за того, что мы так мало видим друг друга, очень скучала по нему, даже плакала, Тимур же не раз говорил мне: «Вам трудно со мной, я совсем не домашний человек, и я очень многое должен сделать в жизни. Но если бы не было тебя и детей, мне ничего не было бы нужно, я даже летать бы не смог!» И я понимала, что он всецело отдает себя своему делу только потому, что чувствует за спиной нашу поддержку и любовь, и это давало силы и мне, и ему.

Самое главное – мы понимали и любили друг друга. За 20 лет семейной жизни не было случая, чтобы Тимур обидел меня словом или даже взглядом – столько в нем было доброты, искренности, чистосердечия и теплоты.

Его нежность я ощущала постоянно, даже в мелочах, когда он заботливо помогал надеть мне пальто или пододвигал стул, чтобы я села; всегда благодарил, вставая из-за стола, а если какое-то блюдо ему не очень нравилось, он после еды деликатно или шутливо говорил: «Спасибо, но ты больше это не готовь».

Никогда Тимур не делал мне «дежурных» подарков. Если нечего было подарить, он просто приносил цветы, но все, что дарилось, грело душу, имело какой-то смысл. Видно было, что подарок он выбирал с любовью. Если он привозил мне из командировки что-то из одежды – это было всегда элегантно, модно, хорошо сидело и носилось долго и с удовольствием. А ведь сама я с трудом могла выбрать себе одежду по фигуре.

Правда, на Севере произошел один курьезный случай. Я мечтала о тостере, но в североморском гарнизоне таких вещей тогда не было, а в Мурманск мы выбирались редко. И вдруг на 8 Марта я получаю тостер в подарок! Я так обрадовалась, стала благодарить Тимура, и он тоже радовался вместе со мной. Открываю коробку – и читаю на тостере гравировку: «Дорогому Тимуру Автандиловичу от вертолетчиков!» Немая сцена… Потом стали хохотать. Как объяснил мне Тимур, он давно заказал ребятам привезти из Мурманска тостер, и они выполнили его поручение… тоже с любовью. Этот тостер долго вызывал у нас улыбку, он и по сей день работает идеально.

* * *

В мае 2001 года Тимур, вернувшись из командировки в Остров, где он обучал молодых летчиков и готовил празднование 85-летия морской авиации, привез мне букетик ландышей. В Москве уже появились эти удивительные цветы, и я решила, что он купил их по дороге около какой-нибудь станции метро. Правда, букет был намного больше тех, что продавались на улице. Тимур сказал, что эти ландыши из Острова, и я очень удивилась, зная, как он занят и сколько вопросов решает до самой последней минуты отъезда. До цветов ли ему?

А в начале июля, когда мы с детьми приехали к Тимуру в Остров, я увидела вокруг генеральского домика на Гороховом озере целый ковер из листиков уже отцветших ландышей. И опять это было потрясением. Тимур действительно летел из Острова с этими цветами для меня.

Сейчас, вспоминая ландыши, подаренные Тимуром, я понимаю, что дороже этого последнего букета у меня цветов уже не будет.

* * *

Тимур всегда был для меня идеалом мужчины, человеком, достойным преклонения, восхищения и уважения. Я могла на него иногда обижаться, но он не обижал меня никогда, я могла страдать из-за его долгого отсутствия и нехватки времени на семью, но это было вызвано его безмерной занятостью и ни в коей мере не равнодушием к нам. Несмотря на все свои переживания, я знала, что Тимур любит меня и я нужна ему, и это было самым важным.