Тимур и его небо

Часто Тимур подсказывал мне, как поступить в той или иной ситуации, и сейчас я мысленно советуюсь с ним, если нужно принять какое-то решение, и на многое смотрю его глазами. Он все делал по совести, не поступаясь ею даже в мелочах. Наверное, так живут глубоко верующие люди. Тимур, хоть и крещеный, никогда не ходил в церковь, но не препятствовал мне крестить детей. (Крестила я их в Ленинграде, сразу после рождения, вместе с мамой Тимура, – в те времена это делалось втайне.) По-моему, у Тимура не было потребности в таком институте, как церковь, потому что все христианские заповеди были у него в крови. Он просто так жил.

* * *

Мы всегда с нетерпением ждали отпуска. И хотя Тимур никогда целиком его не использовал, мы старались хоть на 20 дней уехать всей семьей в санаторий. И всегда это был праздник, который заряжал нас смехом, радостью, энергией на весь год. А как счастливы были дети, что папа с ними с утра до вечера! Марийка просто вцеплялась в него и могла часами гладить, «пушить», как она говорила, а заканчивалось все потасовкой, когда Тимур пытался ее оторвать от себя. На помощь сестре шел Женька, и папе приходилось отбиваться от двоих.

Если со службы Тимур приходил домой не поздно, дети бросались к дверям и висли на нем. Марийка тут же атаковала его приемом каратэ, но реакция у Тимура была мгновенной – он ставил блок, Марька ударялась о руку Тимура и отскакивала. А Тимур смеялся: «Как же вы отца родного встречаете – с порога и сразу в лоб!» Мы вместе садились за стол, и в доме становилось светло и радостно.

На Севере, когда Тимур шел с Марийкой и Женькой в магазин, он играл с ними по дороге в снежки, а они пытались посадить его в сугроб, и видно было, как хорошо им вместе.

Тимур очень любил детей, привозил им кучу сладостей и шоколада, без которого и сам не мог обходиться, ходил с ними на тренировки и часто брал с собой в поездки. Он никогда не сюсюкал с ними, но умел найти самые верные слова и помочь в любом вопросе… Для дочери и сына Тимур всегда был и остался примером во всем.

* * *

Когда родилась Марийка, Тимур неделю молчал, никому на службе не сказал, что у него дочка, – так он был поражен, что родился не сын. Потом он сам со смехом рассказывал о своих переживаниях, потому что от дочки был без ума. Он называл ее НУРСом – неуправляемым реактивным снарядом. Как-то в Ленинграде, когда Тимур учился в Военно-морской академии, он вышел с коляской на прогулку, но вернулся очень быстро, и на нем лица не было: Марийка вылетела из коляски на землю. Мы с бабушкой быстро вымыли личико ребенка, достали песок из ротика, и скоро она уже вовсю улыбалась. А вот Тимур долго не мог прийти в себя – так перепугался! – и больше с дочкой один на улицу не выходил.

С Марийкой, как со старшей, Тимуру было интересно общаться, и он гордился, что выросла она красавицей и умницей. Примечательно, что Академию Генерального штаба он закончил в год окончания Марией школы. И когда его поздравили друзья с отличным окончанием академии, он воскликнул: «Да я что – вот дочка молодец: после всех гарнизонов окончила московскую школу с медалью!»

Женя, как и Марийка, тоже родился в Ленинграде. Марийка была таким очаровательным ребенком, что Тимур был бы рад и второй дочке, а родился мальчик. Тимур был счастлив – он примчался в Ленинград из Крыма, чтобы забрать нас из роддома. Никогда не забуду его лицо, когда он взял новорожденного сына на руки!

Женьку, беленького, пухленького, он звал Грузином: «Эй, Грузин, ты что, не русский? Слов не понимаешь?» Он считал, что с сыном надо обращаться по-мужски сурово, и если что-то ему нравилось в Женьке, он только мне говорил об этом, но не ему. Сына мы назвали в честь погибшего друга Тимура Жени Белунова.

Жене было 13 лет, когда не стало Тимура. В этом возрасте особенно остро возникает у мальчишек потребность в настоящем мужском общении, и Женя не раз говорил мне, как ему не хватает отца. «Я завидовал раньше другим ребятам, потому что они часто бывают со своими отцами, а мне о многом хотелось поговорить с папой, но не было возможности или он был в командировке. Я думал, что впереди у нас еще много времени… Я даже обижался на папу, а потом понял, что он очень любил меня и все делал для того, чтобы я жил в хорошей стране».

* * *