Тёмный Легендариум

Как смогли ужиться в одном человеке эти, на первый взгляд, противоположные вещи? Как можно быть одержимым идеей и, добиваясь её, не выказывать своей одержимости? Но ведь мечты Скира не имели ничего общего с тихой уединённой вселенной, где он родился и вырос. Их разница только усиливала в нём сарказм и презрение к окружающему. Он был словно кремень, хранящий глубоко внутри пламя, ждущий только удара. Вполне отдавая себе отчёт в том, что удара так и не последует, если оставаться на задворках цивилизации, Скир начал подумывать об уходе. Ему было бы тяжело расстаться с родителями, но мечта звала, тянула за порог, и сопротивляться этому зову было невозможно. Кроме того, говорил он сам себе, я уйду не навсегда, я очень скоро вернусь – уже знатным рыцарем, известным всему королевству своими подвигами. Я подъеду к дому на белом коне и… – здесь начинались размышления, вполне знакомые и понятные каждому, кто хоть раз мечтал о воинской славе.

Впрочем, и в мечтах всё шло не так гладко, как хотелось бы. Рыцарем мог стать лишь дворянин, человек благородного происхождения. Дворянский титул передавался по наследству, жаловался вместе с назначением на высокую должность или за особые заслуги перед государством. Первое отпадало, второе делало исполнение задуманного весьма туманным и далёким. Оставалось третье.

Помимо этой были и другие проблемы. К примеру, Скир совершенно не умел владеть мечом. Это обстоятельство невероятно смущало его. Он мог бы вступить в регулярные войска, но, наслушавшись историй отца, отбросил эти мысли. Крон часто говорил о службе. Ни ему, ни его полку не пришлось участвовать в войне. Как один из немногих, знавших грамоту, он был назначен полковым писарем. Отслужив пять лет, Крон так и не дрался ни разу по-настоящему. Строевая подготовка обошла его стороной, но и сложись всё иначе, его боевые умения не много бы выиграли. Новобранцев обучали азам, чтобы только не выронили оружие из рук, а набраться личного опыта было негде.

Поразмыслив, Скир пришёл к выводу, что ему нужен учитель. Где его искать, парень не представлял, и, за неимением лучшего, верил в свою счастливую звезду и помощь свыше. Итак, полный смутных порывов и предчувствий, он вошёл в тот возраст, когда прошлое ещё не тяготит, будущее не пугает и настоящее не затеняет свет надежды предчувствием беды.

Глава II

– Скир, Скир, ты идёшь с нами?

Скир приоткрыл глаза, но отвечать не стал, понадеявшись, что от него отстанут. Однако Ян затянул вновь:

– Ски-ир, ну ты идёшь? Пошли, а?

– Иду, – буркнул Скир и закрыл глаза. Его совершенно не вдохновляло бродить ночью (Ночью!) по полю в поисках непонятно кого и неизвестно чего. Он был обычным парнем. Причина его прохладного отношения к девушкам была в другом. Не совершив ещё ничего значительного, он уже мнил себя особенным, отмеченным высшими силами, Избранным. И оценивал окружающий мир с высоты своего (пускай, внутреннего) величия. И, как каждая девчонка ждёт своего принца, Скир ждал свою королеву. На меньшее он размениваться не собирался.

Меж тем, день медленно угасал. Призывно замычала корова-вожатка, звеня весёлым колокольчиком. Мальчишки поднялись и, свистя и прищелкивая языками, начали сгонять коров. Оставив после себя вытоптанную, взлохмаченную копытами землю, стадо потянулось домой. Янек, Авоська и Март шли рядом, следя, чтобы коровы не забрели на общинные поля или чей-нибудь огород. Скир держался позади. Когда они дошли до реки, он остановился и крикнул:

– Если увидите моего отца, скажите, что я потом приду, попозже.

Ребята кивнули, с тоской посмотрев ему вслед. После жаркого дня тело так и просилось в холодную воду, но коровы-то ведь ждать не будут. Скир, свободный от этих дел, так как пастухом он не был, а просто сбежал из дома, увязавшись с друзьями, с наслаждением плюхнулся в прибрежный омут. Вода мягко приняла его, и тут же холодные ключи защекотали ступни. В этом месте речка текла спокойно, разлившись на полтораста локтей вширь. Юноша резко вытолкнулся на поверхность и поплыл к противоположному берегу. Когда через некоторое время он выбрался из воды, то долго стоял по колено в мутном потоке, задумчиво глядя на своё отражение. Водяное зеркало шло рябью от лёгких волн и стекавших с его тела капель. Мысли Скира, как и водная гладь, тоже никак не могли успокоиться. Он всё острее чувствовал зов Большого Мира, лежащего за отчим порогом.

«Всё, время моё пришло, и путь мой передо мной», – нежданно-негаданно родилась у него в мозгу мысль. Она сразу понравилась Скиру, и он повторил её несколько раз про себя, а потом вслух. «Решено, сразу после праздника летнего солнцестояния (и Ночи, не забудь, Ночи!) я уйду. Ждать дольше не имеет смысла». Он взмахнул руками, разгоняя застоявшуюся кровь. Как подошли бы его телу боевые шрамы – тонкие серебристые линии, каждая из которых молчаливо говорила о доблести носящего их.

Парень оделся, насвистывая какой-то несложный мотив, и побежал к дому. Солнце уже садилось, и дорожная пыль окрасилась его лучами в тёмно-рыжий цвет.