Тёмный лорд по имени Клементина

– Мало кто готов пожертвовать собой ради создания, с которым едва знаком, – заговорил единорог после долгой паузы, – или ради друга, который тебя предал.

Девочка опустила взгляд, в глазах вдруг защипало. Она надеялась, что у Дарки, и у чёрного барашка, и у её рыцарей Провала всё хорошо. Наверное, придётся им теперь разбираться во всём самим.

– В награду за твоё бескорыстие, – продолжал единорог, – я совершу то, чего не делал с незапамятных времён: исполню одно твоё желание. Всё, что захочешь, если это в моей власти, – Дама отняла свою руку и посмотрела на девочку сверху: – Выбирай хорошенько.

– Что угодно? – тихо переспросила Клементина.

Дама кивнула.

Девочка хотела бы вспомнить, как часто ей приходилось выбирать между той жизнью, о которой она мечтала, и той, которую считала правильной – или, по крайней мере, правильной для неё. Сколько раз ей пришлось захлопнуть дверь в своё сердце и оставить отца по ту сторону, даже имея шанс его спасти, потому что в глубине души она знала: мир станет лучше без владычества над Семью Сёстрами тёмного лорда.

Пожалуй, это и выбором-то нельзя было назвать. Папа наверняка уже умер, и девочка понимала, что никакое волшебство – даже единорога – не вернёт его к жизни. И наверняка это было причиной существования трёх Правил Злодейства. Однако у неё ещё был выбор, и это по-прежнему разрывало Клементине сердце – хотя она понимала, что поступает правильно.

Иной выход – настоящий выход из ситуации – соблазнял её, сверкая, как тёмный самоцвет, до которого не дотянуться: она могла бы попросить единорога убить Стружечную ведьму. Клементина могла так сделать, и тогда Стружечная ведьма больше не осквернит порога замка Провал.

Но девочка помнила слова Кэт Мэри Грайс: «Я предупреждала Дарку не увлекаться местью. Но похоже, мне стоило сказать о том же тебе».

Если Клементина воспользуется властью единорога ради мести за отца и друзей – и заставит это существо, чьё предназначение нести покой и исцеление, отнять жизнь вместо того, чтобы её дарить, – то она станет не лучше самых жутких тёмных лордов.

Девочка глубоко вздохнула, набираясь решимости. Жителям Семи Сестёр предстояла долгая тяжёлая борьба, если они не склонятся перед Стружечной ведьмой. Дать им хоть какой-то шанс – меньшее из того, что она могла бы сделать.

– Пожалуйста, если можно… исцелите крестьян, – попросила Клементина. – Если ещё не поздно. Прошу, исцелите их. Исцелите всех, кого сможете.

Дама в Белом кивнула величественно сверкающей головой – и лунный свет взорвался вспышкой в саду, заключая их обеих в яркие холодные объятия.

* * *

Единорог исчез.

Это всё, что знала Дарка Веск-Старзек.

Он просто был, а потом не стало ни его, ни малейших следов его присутствия – кроме, конечно, хрупкого, истекающего кровью тела с пронзённым сердцем. Дарка понимала, что ей следует взять себя в руки, поднять оружие – какое только есть – и приготовиться к худшему. Тварь могла затаиться перед новой атакой. С неё станется разнести в пыль всю эту гору.

Но всё, на что оказалась способна Дарка, – прижимать девчонку к себе, стараясь зажать рану. И хотя она понимала, что это не поможет, что Клементина умерла – умерла в тот самый миг, когда встала между ней и единорогом, – она не могла её отпустить.

– Что я наделала? – прошептала охотница. Она погладила Клементину по волосам. Они оставались рыжими, с розоватым оттенком, как закат – только закат, запятнанный кровью. – Что я наделала?

Смутно до неё долетел гулкий звук, какой-то отдалённый рёв. Он делался громче и громче, и тут чёрный барашек принялся толкать её мокрым носом и блеять:

– Бежим, бежим!

Однако ничто в этом мире не могло отвлечь Дарку от того, что она совершила.

Что она наделала?

И не имело значения, что именно: спиральный рог или её стрела нанесли смертельный удар. Факт был налицо: она использовала Клементину – использовала ребёнка – точно так же, как использовали её саму. Теперь-то она могла в этом признаться. Она знала, что Аларик заморочил ей голову, наврал с три короба, позволил влюбиться в себя и безжалостно разбил ей сердце – всё ради того, чтобы сделать из неё безотказную ловушку для единорога.

Есть чудовища, которые не могут устоять перед слезами молоденьких девушек.

Она хотела убить его, но единорог её опередил.

Он был прав. И Дарка была одержима местью – одержима любовью, которой никогда и не было, – и превратилась в ещё более жуткое чудовище. Она заморочила голову ребёнку и использовала горе дочери по умирающему отцу, чтобы устроить свою собственную ловушку. И в точности как промахнулся Аларик, промахнулась она – вот только цена за ошибку оказалась намного выше.

Ребёнок погиб. Клементина умерла. И это Дарка её убила.

– Должна тебя поздравить, – послышался голос, пробившийся сквозь туман, который окутывал сознание охотницы. – Ты выполнила за меня мою работу.