Тёмный лорд по имени Клементина

На поляну верхом на метле вылетела женщина в замызганной мантии, увешанная немыслимым количеством деревянных амулетов. Её седые волосы растрепал ветер. Было невозможно определить её возраст: кожа туго обтягивала скулы, однако от глаз расходились глубокие морщины, а на шее кожа вообще висела складками, как кора на старом дереве. В тёмных глазах сверкало оживление, когда ведьма оказалась вровень с Даркой.

– Выживший наследник – всегда головная боль, – пояснила женщина, и Дарка вспомнила: это её голос недавно гремел над горами. Стружечная ведьма ухмыльнулась, разглядывая незнакомку. – Спасибо, – она ловко соскочила с помела на землю.

– Даже не смей к ней прикасаться, – Дарка крепче прижала к себе тело Клементины.

– Я уже всё сказала, охотница, – хихикнула ведьма. – Вряд ли я наврежу ей больше, чем ты, – тут глаза ведьмы выстрелили за спину Дарки. – Но кроме благодарности, прими мой совет: убирайся отсюда, пока цела.

Дарка обернулась и увидела, что имела в виду ведьма. За густой чащей она могла лишь смутно различить лавину, катившуюся по склону Четвёртой Сестры, и разрушения, которые она несла. Только теперь девушка обратила внимание на то, как гудит земля, и на запахи снега и земли в воздухе.

Присмотревшись, Дарка не сразу поверила глазам. Наверное, это чувство вины уже сводит её с ума. Но, следя за продвижением снежной лавины, она не могла отделаться от ощущения, что видит, как первые, самые жестокие её валы принимают облик белых фигур, похожих на лошадей.

Облик единорогов.

Судя по всему, горы нанесли ответный удар.

Дарка Веск-Старзек считала, что заполучила самое чёрное сердце в лесу, и расплата за это приближалась. Она осторожно уложила тело Клементины на землю, пригладила её волосы и поцеловала в лоб.

Рёв лавины нарастал, и земля тряслась всё сильнее, так, что трудно было устоять. Охотница переглянулась с чёрным барашком, высунувшим нос из леса. Они оба виноваты. И им обоим предстояло это исправить.

– Каждый сам за себя, – Стружечная ведьма пожала плечами и собралась вскочить на метлу.

Однако чёрный барашек выскочил из чащи, поддал ведьме под коленки и выбил метлу из её руки. Дарка была тут как тут: схватила метлу и с размаху разбила её о ближайший камень. Она разломилось с жалобным треском.

– Никто не уйдёт с этой горы, – заявила охотница и забросила обломки как можно дальше в чащу.

– Ты рехнулась? – закричала Стружечная ведьма. Она ринулась на девушку – то ли чтобы проклясть её, то ли чтобы заслониться ею от снега.

Глаза у Стружечной ведьмы распахнулись шире некуда, когда она тоже услышала грохот копыт и увидела сверкающие белые рога надвигавшихся на них созданий.

– Вот-вот, – ответила охотница, и тут их накрыла лавина.

* * *

Забавное ощущение возникло, когда Дарка Веск-Старзек вроде бы должна была быть смятой снежной лавиной: но ничего не случилось. Хотя снег падал и падал на неё без конца, он тут же превращался в безвредный туман. Девушка всё ещё могла видеть единорогов: сотни и сотни этих созданий проносились мимо с такой скоростью, что их силуэты размывались и смешивались друг с другом. Но единороги не тронули её, а те, кто оказался совсем близко, лишь едва коснулись шелковистой шкурой. Туман клубился густыми облаками, но не причинял вреда – по крайней мере, ни ей, ни чёрному барашку.

А вот Стружечной ведьме не повезло. Хотя трудно было разглядеть что-то сквозь туман, Дарка увидела ведьму в последний раз – застывшую на месте, остолбеневшую от ужаса. А потом сразу три эфемерных единорога разом ударили её. И как только их рога пронзили её, ведьма взорвалась облаком праха, тут же прибитого к земле налетевшей лавиной и растоптанного копытами.

Дарка могла лишь гадать, сколько же черноты должно быть у кого-то в сердце, чтобы вот так лопнуть от соприкосновения с единорогом.

Лавина миновала их так же быстро, как налетела, оставив девушку и барашка дрожать от сырости. Капли влаги жгли Дарке лицо, смешиваясь со слезами, – оказывается, она плакала. Охотница рухнула на колени, обхватив себя руками. Она чувствовала в душе такую пустоту, как будто все горькие чувства, все вспышки ярости, терзавшие её сердце с тех пор, как смерть отобрала у неё Аларика, пропали, оставив только холодный воздух.

Стон неподалёку напомнил Дарке, что она не одна пережила превращение.

К добру или к худу, от соприкосновения с этой лавиной тёмный лорд Элитор Заколдун в своём собственном обличье распластался на камнях там, где его оставил чёрный барашек. Как чёрный паук, он беспорядочно дёргал конечностями. Без сомнения, это был человек – явно и бесповоротно исцелённый в одно мгновение. Сальные чёрные волосы упали на лицо, когда он попытался подняться.

В груди у Дарки слабо колыхнулась надежда, особенно яркая и болезненная из-за новой душевной пустоты. На дрожащих руках и ногах она опустилась на четвереньки возле Клементины.

– Прошу, прошу, прошу, прошу, – повторяла она, сжимая руками неподвижное, бледное лицо. Её не волновало, что она молит то самое могущественное существо, которое только что едва не убила.