Тирания Я: конец общего мира

Однако при ближайшем рассмотрении видно, что в этой среде, казалось бы основанной на личной свободе и самореализации, негласно задействована модель общества, предназначенная лишь поддерживать непрерывные циклы оборота капитала. Важнейшим следствием стала широкая деполитизация, понимаемая как неучастие в организации общих дел. Это заметили Теодор Адорно и Макс Хоркхаймер, усмотрев в явлении массовой культуры и безудержном поиске удовольствия определяющий вектор регресса критического сознания[31]. Люди всегда активны, но не они – акторы собственной жизни. Ги Дебор и ситуационисты назвали новый этос спектаклем, подчеркнув его умаляющий и «ненастоящий» характер. Ибо либеральный индивидуализм как политический проект – через самоутверждение во все более легкомысленных формах и охоту потакать своим желаниям, которые в основном стимулирует и берет на себя индустрия, – неизбежно обернется императивом подчинения экономической динамике, вызывающей жесточайшую личную конкуренцию и изнуряющую трату сил. Герберт Маркузе в книге «Одномерный человек»[32], вышедшей в 1964 году, одним из первых призвал к отказу от такого подхода к жизни, якобы ничем не обремененного.

Мир, лживо именуемый «свободным» и навязывающий ограниченные, часто унизительные условия существования, никому не был нужен. К тому же многие проявления несправедливости никуда не делись и даже умножились. Так, в Соединенных Штатах, невзирая на Движение за гражданские права во главе с Мартином Лютером Кингом, в 1965 году в лос-анджелесском районе Уоттс вспыхнули беспорядки, показавшие, что за речами и спектаклями существует куда более мрачная реальность, остающаяся в тени. На фоне ежедневных смертей с обеих сторон во вьетнамском конфликте и холодной войны, когда все ощутили близость ядерного апокалипсиса, мечта быстро пошла трещинами. Иллюзия, в которую почти все поверили, вспыхнула и погасла, словно спичка. К примеру, 17 мая 1967 года Францию охватила всеобщая межпрофессиональная забастовка – протест против постановления о Фонде социального страхования, согласно которому эта организация должна была выйти из-под управления профсоюзами, что явилось первым нарушением общественного договора, действовавшего на протяжении почти двадцати лет.

В 1968 году по всему миру началась череда «весен», знаменуя активное несогласие – особенно студентов, но также рабочего класса – с курсом, выбранным демократическим индивидуализмом. Правда, очаги протеста будут довольно быстро гаснуть, оставляя впечатление незавершенности. Если одни предались тогда активной борьбе, пытаясь добиться, чтобы об их несогласии наконец услышали, и выступая за использование других моделей, то другие, и их было большинство, удовлетворилось жизнью, в которой главное – обеспечивать собственные потребности и стремиться к довольству собой. Нет, никто не упорствовал, слепо веря в сказки об успешном сочетании рыночной экономики и социальной гармонии, но, пока не поздно, всем хотелось получить сполна от этого мира, который вопреки повседневным трудностям все же дарил столько радости. Даже если по целому ряду признаков завтра обещало быть более суровым, все равно не оставалось сомнений в том, что современное общество в конечном счете опирается на принципы солидарности и защиты. Вот эта уверенность на заре следующего десятилетия и пошатнулась после первого же апперкота – дальше будут новые. Удар был столь оглушительным, что вскоре большинство не заметит, как окажется в нокауте, а доверие между правителями и управляемыми начнет таять – чем дальше, тем заметнее.

4. «Ваше будущее – супермаркет» [Кризис 1970-х как отправная точка недоверия]