Тирания Я: конец общего мира

Помимо внешних признаков нигилизма, у этого огненного шоу было еще и политическое звучание. В декабре 1976 года фанзин[35] Sideburns («Бакенбарды») опубликовал иллюстрацию с тремя записанными аккордами – ля, ми и соль. Комментарий гласил: «Вот аккорд, вот другой, вот третий, пора создать собственную группу». Напрашивается очевидное «Do It Yourself», или DIY («сделай сам»), превратившееся в еще более категоричный призыв: «DIY or Die» («сделай сам или сдохни»). Формулировка утверждает необходимость справляться собственными силами и ни от кого ничего не ждать. Принцип не ограничен панк-роком и определяет новый этос того времени, когда произошел «переход от автономии как чаяния к автономии как условию существования в индустриальном обществе»[36].

Историческая наука опирается обычно на факты, приведенные в хрониках или в газетах, порой на частные свидетельства и письма. И, напротив, редко – на анализ психологии толпы – быть может, в силу недостаточной его объективности и исчислимости, – а между тем при попытке детального осмысления он оказывается не только информативным, но и проливает новый свет на ситуации прошлого. С этой точки зрения можно сказать, что к последней трети 1970-х годов весь Запад успел пережить первую общую коллективную травму после того, как постепенно сошел на нет договор о доверии, до недавнего времени привлекавший большинство, формировавший своего рода смысл жизни этих людей, да и общества в целом. Возник слом, глубокая рана, которая – сегодня мы это понимаем – уже не затянется. На ней взрастут ресентимент, возмущения, мятежи, которые, вольно или невольно, иногда десятилетия спустя, послужат началом предательства современного, – не случайно Петр Кропоткин писал: «Буря зарождается в прошлом, в далеких краях. Долго будут бороться холодный туман и горячий воздух, но равновесие нарушается – и вот гроза»[37].

Кейнсианство обнаружило неспособность сопровождать кризис и объяснять его. Периоды стагнации способствовали тому, что снова в чести оказались ультралиберальные тезисы и политика производства и предложения. В 1974 году пресловутую Нобелевскую премию по экономике получил Фридрих Хайек, заявивший, что, будучи далекой от требований социального перераспределения богатств и прочего гуманистического вздора, модель, за которую он ратует, представляет единственную разумную и реальную перспективу. Вскоре ее более или менее явно начнут заимствовать правительства государств по всему миру. Пробьет час радикального или свободного от предрассудков либерального индивидуализма. Он примет такой размах, что Джон Локк от этого, верно, перевернулся бы в гробу.

5. No country for old men [38] [Неолиберальный поворот и появление нового индивидуального этоса]

Если ради определенных интересов или – шире – для сохранения некой модели общества нужно поддержать общий идейный настрой, а сами идеи вызывают подозрение, вариантов – два. Либо попытаться придать им второе дыхание, хоть от чистого сердца, хоть слукавив, конкретным действием или туманными обещаниями, и ждать, что их вновь подхватят. Либо сказать себе, что идеи сформулированы неубедительно, и тогда решение другое: их объявляют непреложными истинами, не рассчитывая на чье-либо одобрение. В 1979 году, заняв пост премьер-министра Великобритании, Маргарет Тэтчер собралась покончить с идеалом социальной гармонии, который, по ее мнению, ведет лишь к беспорядку, и положить конец ограничениям, подавляющим силу инициативы, свойственной либеральному индивидуализму. Год спустя Рональд Рейган будет избран хозяином Белого дома, и spin doctors (пиарщики) придумают слоган для его электоральной кампании – «Make America Great Again» («Сделаем Америку снова великой»), как будто все прежние неудачи стали следствием тщетного поиска баланса. Теперь предстояло отпустить вожжи, дабы упростить перемещение капиталов и сократить государственные расходы, выкачивавшие деньги из предприятий и самых крупных личных состояний в кузнице богатств.