Тишина камней

Мат, завершив выпад, откатился в сторону. Волчица, мотая головой, покачнулась и села. Нюхач поднялся, занес топор для решающего удара, но вдруг содрогнулся, выронил оружие, ставшее неподъемным, и схватился за голову. От возникшей внезапно резкой боли в затылке он прикусил язык, а в следующий миг горло охотника наполнилось вязкой жидкостью, глаза побагровели от лопающихся сосудов, лысина посинела. Широкая трещина, возникшая на макушке, обнажила серое вещество мозга. Кровавая пена запузырилась изо рта и разбрызгалась от глухого кашля. Мат осел на колени, завалился и упал навзничь.

К волку, что держал сопротивляющегося Косаль Тага, резво подскочил рыжий, схватил, вцепившись в плечо, и выдрал кусок плоти вместе с рукой. Охотник закричал.

Ло и Ри сорвались в бег.

Безумные вопли, казалось, не отставали. Как и преследователи. Ри слышал за спиной тяжелые прыжки с глухим ударом лап о почву.

Лодисс бежала рядом — взмокшая, растрепанная. Смятение привнесло в ее лицо нотки опустошенности и сделало его еще прекраснее. Ри обуяло безудержное желание защитить эту женщину.

Последний крик оборвался далеко позади, и теперь остались только огромные туши жесткой, лощеной шерсти, несущиеся следом, да желание выжить, толкающее вперед. Крепкие, отблескивающие зубы, высунутые языки, цепкий взгляд — они казались ближе, чем были на самом деле. Волки бежали налегке, не напрягаясь. Не старались нагнать, но и не отставали.

Вдруг Ри заметил силуэт светловолосой женщины. Она махала им из зарослей валежника. Показалось? Он кивнул в ту сторону Ло, и та увидела тоже. Они были готовы ухватиться за любую, даже нелепую и внезапную помощь. Коротко оглянувшись, Ри сменил направление бега и увлек за собой охотницу.

Заметив приближающихся, женщина исчезла в плотном завале сухостоя, поманив напоследок. Не долго думая, Ло и Ри нырнули следом в узкую прощелину между двумя толстыми гладкими стволами. Ри лез и лез, царапаясь, обдирая до крови кожу, но стараясь не упускать из виду белые, как снег, волосы странной спасительницы. А та ловко и привычно извивалась между корягами, подобно ленте, уверенно протискивалась по ведомой лишь ей тропе. Сзади раздался протяжный жуткий вой, полный досады и злобы.

Вскоре они выбрались. Но не из леса, как надеялись, а к убогой, полуразваленной хижине, сложенной, казалось, из прутьев и веток между трех росших рядом деревьев. У входа, завешенного звериной шкурой, поджидала чуть сгорбленная старушка с редкими седыми космами и испещренным морщинами лицом. Одну руку она прятала прижатой к животу под лохмотьями и тряпьем, а другой приглашала войти.

— Быстрее, — пропищала она бесцветным, сухим голосом. — Входите.

На земляном полу валялась пара трухлявых пней, по которым ползали желтые, мелкие муравьи. Стены увешаны шкурами овец, кроме двух отверстий — через них пробивался призрачный свет. От теплой, плотной вони затхлого дерьма слезились глаза.

У одной из дыр, служивших окнами, пристроилась хозяйка, она с опаской выглядывала и нервно покусывала губы. Ри не заметил сразу, но ее лицо разделял старый шрам. Почти пополам: через бровь, спускаясь сбоку по носу и задевая краешек рта. И что удивительно: кожа другой половины лица была совершенно чистой, без морщин, словно принадлежала молодой, здоровой девушке. Тряпья, видать, на ней было навешано предостаточно: из-под поношенной безрукавки виднелись обрывки грязного разноцветного платья, свисающие клочьями. Ноги босы, въевшаяся грязь превратила их в черные культяпки с неразличимыми пальцами.

Ри тяжело дышал и не сразу собрался с мыслями, завороженный внешним видом старухи. Лодисс, немного отдышавшись, опомнилась первой:

— Спасибо…

Старуха ухмыльнулась, обнажив половину здоровых, ровных зубов. Но Ри заметил, что с другой стороны зубы почти отсутствовали, а те, что остались, торчали гнилыми, расщепленными останками.

Ло обеспокоенно посмотрела во второе окно в стене, ближнее к выходу. Она проверила оставшиеся ножи, припрятанные в одежде, подтянула завязки гвиртовых вставок. Если вид старухи ее и тревожил, то небогляд никоим образом не выказывала этого.

— Вы знаете, как выбраться из леса?

— Я-то? — Говорила старуха почти не раскрывая рта и растягивая слова, хриплым, гортанным голосом: — Знаю. Но вам отсюда не выбраться.

— Давайте мы уж как-нибудь сами это решим. Вы нам только покажите направление, а мы уж постараемся…

— В Гиз-Годолле, — прервала хозяйка, повернувшись к гостям, — эти гаденыши не единственные, кто любит полакомиться человечиной.

— А вы здесь как выжили? — спросил Ри. Этот вопрос мучал его с того момента, как они выбрались из валежника к лачуге, и лишь усиливал волнение, когда старуха с лицом, только наполовину старым, пригласила их войти. А еще он вспомнил слова Матаары о человеке, переставшем быть человеком, и обитавшем в лесу. Сердце все еще бешено колотилось, не желая успокаиваться, и Ри лихорадочно искал возможности для спасения, чувствуя, как нить, появившаяся вдруг, снова ускользает. — Не боитесь волков?