Читаем Титан (The Titan) полностью

At the ultimate remove, God or the life force, if anything, is an equation, and at its nearest expression for man-the contract social-it is that also.В конечном итоге бог или созидательная сила - не что иное, как стремление к равновесию, которое для человечества находит свое приблизительное выражение в общественном договоре.
Its method of expression appears to be that of generating the individual, in all his glittering variety and scope, and through him progressing to the mass with its problems.Примечательность этой силы заключается в том, что она порождает отдельные личности во всем их бесконечном и ослепительном многообразии, а также порождает массы с присущими им проблемами.
In the end a balance is invariably struck wherein the mass subdues the individual or the individual the mass-for the time being.Но и тут рано или поздно неизбежно наступает равновесие, когда массы подчиняют себе отдельную личность или отдельная личность -массы... на какой-то срок.
For, behold, the sea is ever dancing or raging.Ибо океан вечно кипит, вечно движется.
In the mean time there have sprung up social words and phrases expressing a need of balance-of equation.Тем временем рождаются на свет социальные понятия, слова, выражающие потребность в равновесии.
These are right, justice, truth, morality, an honest mind, a pure heart-all words meaning: a balance must be struck.Право, справедливость, истина, нравственность, чистота души и честность ума - все они гласят одно: равновесие должно быть достигнуто.
The strong must not be too strong; the weak not too weak.Сильный не должен быть слишком силен, слабый - слишком слаб.
But without variation how could the balance be maintained?Но ведь прежде чем прийти в равновесие, чаши весов должны колебаться!
Nirvana!Нирвана!
Nirvana!Нирвана!
The ultimate, still, equation.Конечный покой, равновесие.
Rushing like a great comet to the zenith, his path a blazing trail, Cowperwood did for the hour illuminate the terrors and wonders of individuality.Подобно метеору, который, прочертив небо, оставляет за собой огненный след, Каупервуд на какой-то краткий срок явил взорам людей свое "я" - удивительное и страшное.
But for him also the eternal equation-the pathos of the discovery that even giants are but pygmies, and that an ultimate balance must be struck.Но и ему диктует свою волю все тот же закон вечного равновесия, и "ему суждено сделать трагическое открытие, что даже гиганты - всего лишь пигмеи, и что вечное равновесие будет достигнуто.
Of the strange, tortured, terrified reflection of those who, caught in his wake, were swept from the normal and the commonplace, what shall we say?А что сказать о растерянности, испуге, муках, о душевном смятении тех, кто, попав в орбиту его полета, был выбит из привычной колеи обыденного? Кто они?
Legislators by the hundred, who were hounded from politics into their graves; a half-hundred aldermen of various councils who were driven grumbling or whining into the limbo of the dull, the useless, the commonplace.Члены законодательного собрания, числом около ста, изгнанные с арены политической деятельности, затравленные и сошедшие в могилу. Члены муниципальных советов различных созывов, числом около пятидесяти, возвращенные, невзирая на их негодующие или жалобные вопли, к унылому, безрадостному существованию и преданные забвению.
Перейти на страницу:

Все книги серии Трилогия желания

Похожие книги

Агония и возрождение романтизма
Агония и возрождение романтизма

Романтизм в русской литературе, вопреки тезисам школьной программы, – явление, которое вовсе не исчерпывается художественными опытами начала XIX века. Михаил Вайскопф – израильский славист и автор исследования «Влюбленный демиург», послужившего итоговым стимулом для этой книги, – видит в романтике непреходящую основу русской культуры, ее гибельный и вместе с тем живительный метафизический опыт. Его новая книга охватывает столетний период с конца романтического золотого века в 1840-х до 1940-х годов, когда катастрофы XX века оборвали жизни и литературные судьбы последних русских романтиков в широком диапазоне от Булгакова до Мандельштама. Первая часть работы сфокусирована на анализе литературной ситуации первой половины XIX столетия, вторая посвящена творчеству Афанасия Фета, третья изучает различные модификации романтизма в предсоветские и советские годы, а четвертая предлагает по-новому посмотреть на довоенное творчество Владимира Набокова. Приложением к книге служит «Пропащая грамота» – семь небольших рассказов и стилизаций, написанных автором.

Михаил Яковлевич Вайскопф

Языкознание, иностранные языки