Титаны психиатрии XX столетия

В рамках этих психотерапевтических направлений «отрицание болезни», ее реконцептуализация в качестве «творческого самовыражения патологической экзистенции» понимается не в смысле антипсихиатрии, не как отрицание существования психических патологий вообще и отрицание необходимости их лечения, а как важный психотерапевтический прием или инструмент, помогающий страдающему индивидууму увидеть себя в другом свете – не как «больного» или «инвалида», а как человека, чей внутренний мир отличается от внутреннего мира других, здоровых людей, осознать это и связанные с этим недостатки, ограничения и преимущества, научиться жить со своими отличиями и продуктивно использовать те из них, которые полезны, одновременно учась справляться с теми, которые дезадаптивны, – и, в конечном итоге, преодолеть свою дезадаптацию, десоциализацию и инвалидизацию, свою стигму, «клеймо больного и инвалида».

Аналогичным образом, в рамках нарративной (повествовательной) психотерапии, также берущей свое начало в идеях К. Ясперса, что психические заболевания – это не «болезни» в традиционном понимании, и в его идеях о «повествовательной природе» психических заболеваний, «отрицание болезни» и ее реконцептуализация в качестве своеобразного художественного повествования больного о своей жизни и своей болезни – повествования, которое больной, подобно автору художественного произведения, в силах изменить, улучшив тем самым свою жизнь и научившись справляться по крайней мере с частью симптомов болезни, – тоже понимается не в смысле антипсихиатрии, не в смысле отрицания существования психических заболеваний и отрицания необходимости их лечения, а лишь как психотерапевтический прием, помогающий пациенту по-иному взглянуть на свои жизнь и болезнь и найти способ справляться с болезнью и улучшить жизнь.

Мультикультуралистские, культурно-аффирмативные психотерапии тоже берут свое начало, с одной стороны, в идеях К. Ясперса о психических заболеваниях как о контекстуальных, контекстно-зависимых (в том числе культурно, исторически и социально обусловленных) событиях, а с другой – в его понимании психических заболеваний не как «болезней» в традиционном смысле слова, а как проявлений «творческого самовыражения патологического Бытия больного», прежде всего как проявление творческого самовыражения его «патологической экзистенции», патологического Бытия-в-себе.

В рамках этих направлений психотерапии «отрицание болезни» и сведение всех ее причин к социальной дискриминации и стигматизации (касается ли она женщин, или представителей сексуальных меньшинств, или представителей расовых и этнических меньшинств) тоже не является антипсихиатрическим отрицанием существования психических патологий вообще или необходимости их лечения, а всего лишь психотерапевтическим приемом, помогающим больному увидеть часть причин своего страдания, понять себя, примириться со своим «Бытием женщиной / чернокожим / мусульманином / гомосексуалом», перестать комплексовать из-за этого или заниматься самостигматизацией.

Хотя сам К. Ясперс, в отличие от другого известного философа, Мишеля Фуко, отнюдь не был антипсихиатром и вовсе не отрицал ни реальности существования психических патологий, ни необходимости их лечения, некоторые его идеи (в частности, мысль, что психическая патология – не «болезнь» в ее традиционном понимании, а всего лишь отражение «творческого самовыражения патологической экзистенции») в гиперболизированном, извращенном и упрощенном виде послужили позднее идеологической основой для антипсихиатрических учений. Сам К. Ясперс резко возражал против подобного понимания своих теорий.

Следует также заметить, что, хотя сам К. Ясперс был верующим христианином, а его идеалом общественного устройства была традиционная «бюргерская» культура с присущей ей протестантской моралью и протестантской трудовой этикой, он тщательно избегал смешивания своей философии – и философии вообще – с религией и теологией. Он стремился сделать экзистенциально-гуманистическую философию не только всеобъемлющей, но и равно понятной, и равно приемлемой как для людей разного вероисповедания, так и для атеистов и агностиков.

Поэтому, в частности, К. Ясперс в своих философских трудах тщательно избегал использования понятия «символ», описывая способ мышления человека «перед лицом трансценденции», способ метафизического мышления. Вместо этого он использовал понятие «шифр». Дело в том, что К. Ясперс связывал – и небезосновательно – символ с традиционной религиозной практикой опредмечивания трансценденции в виде, например, икон, или присвоения этой трансценденции имен богов, пусть даже Иисуса, в которого сам верил. Он считал это неправильным, отвергал эту традицию и желал избежать непонимания или неправильного понимания того смысла, который он вкладывал в понятия трансценденции, трансцендентного мышления или метафизического мышления, избежать смешения своей философии с любой религией или с теологией.