Тьма Господня

Всё это очень сложные вещи и разбираться в них трудно. Кто-то из православных может сказать, что нам в эти умственные дебри лучше вообще не лезть. Нормальный подход, кому-то и правда не стоит браться за экспертизу христианских книг на предмет ереси. Но тогда не надо сыпать проклятия в адрес того, во что вы не лезете. Не надо всех католиков считать чуть ли не сатанистами и не надо всю Францию без разбора считать безбожной. Воздержитесь от радикальных суждений по вопросам, которые выше вашего понимания.

А мне, например, была очень симпатична история спасение мощей Людовика Святого из романа Чудиновой. И когда на пути следования мощей вырастают белые лилии, мне это кажется очень трогательным, как подлинное христианское чудо. Могло ли такое быть на самом деле? Не знаю. Наверное, могло.

Можно, конечно, спросить, чего ради православные в романе Чудиновой принимают участие в спасении мощей католического святого? А по вашему православные должны были плюнуть на гроб короля Людовика? Кто-то из наших так бы и сделал. Но мне такой подход не близок.

Конечно, Людовик не относится к числу православных святых. То есть для нас он вообще не является святым. Но вот я прочитал очень глубокое и серьёзное исследование Жака ле Гофа об этом короле. И что я скажу? Был ли великий король Франции Людовик 9 святым, пусть не формально, но фактически? Не знаю. Воздержусь от окончательного суждения. А может такое быть, что король Людовик 9 предстал перед Богом именно в качестве святого? Могу это допустить, но не могу быть в этом уверен. Есть вопросы, которые лучше всего оставить открытыми.

В общем-то восхищение Чудиновой некоторыми католиками отторжения у меня не вызывает. Лишь немного насторожило отсутствие у неё рефлексии по этому поводу. Православный человек может восхищаться королем Людовиком, но он ведь всё равно начнет думать о том, насколько этот человек соответствует православным представлениям о святости? Можно не отвечать на этот вопрос, но нельзя же его вовсе не задавать. Православный человек всё равно будет испытывать некоторую неловкость от того, что они тут участвуют в прославлении католического святого, и каким-то способом постарается эту неловкость снять. Александр Мень, например, считал, что между католицизмом и православием нет ни какой разницы. А Достоевский устами одного из своих персонажей говорил, что католицизм хуже безбожия. Казалось бы, ситуация вынуждает православную героиню Чудиновой дать свой вариант ответа на этот вопрос, но она по этому поводу вообще ни чего не думает и не говорит. Католики для неё как бы «совсем свои» и обсуждать тут нечего. А вот это уже настораживает, потому что мрачный признак экуменизма в самом худшем понимании этого слова встает тут в полный рост. Впрочем, пока лишь на уровне подтекста.

Но в авторских комментариях к роману я прочитал слова уже самой Чудиновой: «Католицизм, конечно, не ересь». Вот и приехали. Эти слова можно сколько угодно выдергивать из контекста и вставлять в какой угодно контекст, но они всё равно будут значить ровно то, что значат: Елена Чудинова не считает католицизм ересью.

Мне симпатична широта мышления, я не люблю навешивать ярлыки, но когда речь заходит об Истине, я не буду вилять, уворачиваться и уклоняться от однозначных суждений. И моё суждение на сей счет носит совершенно однозначный характер: тот, кто не считает католицизм ересью, уже не является ортодоксальным христианином, то есть Елену Чудинову в строгом смысле нельзя считать православным человеком.

Мне не известны религиозные взгляды Чудиновой в их полном объеме, и у меня нет причин прояснять этот вопрос. Для меня Чудинова — лишь автор книг, а не живой человек. И всё-таки очень горько. Женщина духовно заблудилась самым горькоплачевным образом. Можно любить Нотр-Дам, можно восхищаться шуанами, можно уважать короля Людовика 9, но нельзя ставить ни во что догматические вопросы, нельзя забывать о том, что католицизм не просто ересь, но даже и более того — целый пакет из полусотни ересей, нельзя не понимать того, что католицизм олицетворят совершенно чуждый православию тип духовности. Можно любить врагов, но нельзя забывать о том, что они враги.

Был у нас в церкви замечательный иконописец архимандрит Зинон. Как-то так вышло, что он слишком много общался с католиками, а это ведь народ грамотный, подкованный, всегда готовый к полемике по любому вопросу. И отец Зинон, что называется, поплыл, поддавшись очарованию католических интеллектуалов. И он тоже решил, что католицизм ни какая не ересь. И нет у нас больше в Церкви архимандрита Зинона. Нетвердым в вере оказался этот батюшка. Господи, какие это горькие истории.

Широта мышления — хорошая штука, но не надо забывать, что эта широта ограничена церковной оградой. Если же для вас нет ни чего дороже вашей «широты», вы легко можете оказаться по другую сторону церковной ограды. А утратить принадлежность к Церкви, значит потерять всё — путь, судьбу, самого себя.