Тьма и золото полуночи

Полиция издает предупреждение, напоминающее о том, что все протесты объявлены вне закона. Но для тех из нас, чье собственное существование теперь под угрозой, возможность угодить в тюрьму уже не так пугает. И общий гнев ставит нас в разные позиции.

Самсон надолго исчезает куда-то, а когда я спрашиваю его, чем он занят, он лишь отвечает:

– Кое-что делаю, чтобы покончить с этим.

Большинство из нас возвращается в архивы, с еще большей энергией погружаясь в поиски всего о Граале. К нам присоединяются Чарли и даже, время от времени, лорд Элленби. Но в архивах танов мы уже почти истощили их обширные запасы.

– Но должно же быть хоть что-то! – восклицает Джин, отталкивая свою книгу.

Она сама ее выбрала, когда библиотекари ее разочаровали. Книга открывается на внутренней обложке, где мерцающими чернилами записаны имена тех, кто ее читал.

Я придвигаю книгу к себе и смотрю на имя Уна Горлойс. У меня замирает сердце.

– Мама?..

– Твоя мама читала эту книгу? – удивленно спрашивает Иаза, но он не понимает важности этого. А Олли понимает.

– Дай сюда, – говорит он, и я тут же отдаю ему книгу.

Лицо Олли сосредоточенно напрягается, все за столом затихают. Брат переворачивает страницы, его глаза закрыты, а потом, пролистав часть, он замирает.

– Эта, – говорит он.

Все наклоняются к книге. Это страница, которую я уже заметила прежде, заглянув через плечо Джин, – с рисунками рыцарей, демонстрирующих странную жестокость.

– Не понимаю, – говорит Иаза.

Мы с Олли пристально смотрим на рисунки, пытаясь разобраться.

– Мы знаем, что наша мама потратила много времени, чтобы найти способ свергнуть Мидраута, – говорю я в тишине.

– Экскалибур, – произносит Джин, однако Олли качает головой.

– Об этом мы никогда не думали – зачем бы она стала говорить, что пытается убить Мидраута, а потом стала искать то единственное, что могло сделать его сильнее?

– Потому что она знала, что Ферн…

– Нет, – не соглашаюсь я. – Она искала до того, как родились мы с Олли. Она искала не Экскалибур. Она должна была искать Грааль.

Ашер протяжно свистит, а Олли горько улыбается:

– Ох, мама, всегда на шаг впереди нас.

– Думаешь, она нашла это? – спрашивает Чарли.

Я рассматриваю такую возможность, потом качаю головой:

– Если бы нашла, оставила бы послание мне и Олли.

Олли напрягается, но не возражает мне. Мама бы оставила такое послание только мне, но я надеюсь, что фальшивое письмо, которое я сочинила для Олли в прошлом году, убедило его, что она могла оставить сообщение и нам обоим.

– Итак, – говорит Джин, возвращая нас к главному, – она искала Грааль и нашла на этой странице что-то интересное. Но что? Это же просто ряд картинок. А в тексте нет никаких упоминаний о Граале.

Я поворачиваю текст, сопровождающий иллюстрации, так, чтобы все могли его прочитать.

Наши сны не имеют смысла на уровне реальности: они хаотичны и спутанны. Однако часто ими управляет некая логика морали. Вам когда-нибудь снилось, что вы совершили преступление и должны решить, сознаваться в нем или нет? Вы предавали во сне любимого человека, а потом просыпались, разрываясь от чувства вины? Вас когда-нибудь заставляли во сне делать выбор между спасением двух любимых вами людей? Это моральные проблемы, и они – сущностная часть ткани Аннуна и силы инспайров, ведь что такое воображение, если не способность изменить себя к лучшему и борьба за это?

Древние сказочники понимали это, так же как и рыцарские ордена и их соратники на разных континентах. Идея достоинства вплетена в мир снов. В течение всей нашей истории нам предлагали доказать, что мы достойны добиться наших целей – сокровищ, просветления, вознесения…

Текст на этом не заканчивается, но я и Джин отрываемся одновременно, когда нас осеняет.

– Ты должен доказать, что достоин Грааля, – говорю я.

– И именно так твоя мама нашла путь к Экскалибуру, – добавляет Джин. – На этих картинках рыцари стараются доказать, что они достойны.

– Верно. Это прогресс, – кивает Иаза, но я с ним не согласна.

У меня чувство, словно перед нами только что возникла высоченная гора, в то время как мы уже сражаемся с пустотой.