Чарли и на следующую ночь не появилась в Тинтагеле, но мы знаем, что она еще жива, потому что заметили ее в телепередаче с Мидраутом, когда он давал интервью на Даунинг-стрит. На мой взгляд, он выглядит еще более самодовольным, чем обычно. Неужели он действительно думает, что без лорда Элленби мы прекратим борьбу? Ну так он ошибается – скорее наоборот, он лишь прибавил мне решительности. Чарли маячит за его спиной, бледная, как слоновая кость, улыбка не отражается в ее глазах.
– Мы должны найти ее, – говорит Майси на очередном собрании танов.
– Она не может быть в центре наших планов, миледи, – мягко произносит Иаза. – Мы должны сосредоточиться на…
– Мы можем делать несколько дел сразу, – возражает Майси. – Я бы напомнила вам, кто теперь отвечает за все, спасибо.
Все неловко ерзают на местах, не глядя друг другу в глаза. Мы все беспокоимся за Чарли, но Иаза прав. Лучший способ помочь ей теперь – свергнуть ее отца. Я ощущаю сомнения Майси, ее горе. Она окидывает всех нас жестким взглядом.
– Лорд Элленби знал, что важен каждый до единого, – произносит она намного тише. – Он умер за эту веру. И раз уж теперь я здесь командир, я намерена воздать ему честь.
И тут вдруг я понимаю то, чего никогда не понимала до этого. Понимаю глубину любви, которую Майси испытывала к лорду Элленби, она глубже, чем мог бы пробудить даже Иммрал. Она богаче чистой романтической любви, эта любовь созревала десятилетиями во взаимном уважении. И когда она вдруг отобрана, а тебе дана власть… это должно быть невыносимо.
Самсон тоже это понимает, потому что говорит:
– А харкеры замечали ее в Аннуне?
– Нет, – отвечает Рейчел. – Мы искали, но нигде ее не нашли.
– Я поищу, – говорю я, – и если не найду ее, то проверю, не смогу ли перехватить ее в Итхре.
Олли сердито смотрит на меня, Самсон качает головой. Я просто слышу его мысли:
Майси благодарно кивает, и мы переходим к более неотложному делу: к записям, похищенным с Даунинг-стрит.
– Мы пока что не нашли ничего конкретно полезного, – сообщает всем Иаза, – но мы продолжаем работу. Есть некоторые документы и ссылки на камеры, которые мне хотелось бы изучить подробнее. – Он смотрит на меня. – В идеале, вместе с тем, кто понимает Мидраута.
Я киваю, но мне не по себе. Предположение Иазы, что я должна понимать Мидраута лучше других, возможно, и верно, но вызывает у меня неловкость, хотя я и не слишком понимаю, что здесь не так. Чувствую, происходит что-то еще, хотя пока и не могу этого уловить.
– Ты можешь выбрать любых танов, – говорит Майси Иазе. – Я пока что отменяю пять патрулей. – В ответ на протесты она вскидывает руку. – Я знаю! Знаю, это выглядит как крайность, но сейчас для нас главное – остановить Мидраута, и я не желаю снова рисковать больше, чем необходимо, с этими его бандами сновидцев… – Она умолкает.
Моя тошнота усиливается. И внезапно я все понимаю. Мидраут прямо сейчас что-то делает. Возник далекий рев, настолько далекий, что его почти невозможно расслышать. Это вообще было нечто такое, что вы не слышите, но
– Бегите, все! – громко говорю я, стараясь сдержать рвоту.
– Что происходит? – спрашивает Джин.
– Делайте, как она говорит! – кричит Майси, и я ей благодарна за то, что она сразу мне поверила. – Убирайтесь отсюда! В Итхр, все! Скорее!
Рев становится громче – мы уже можем его слышать невооруженным ухом. Это рев некой армии. Олли выглядывает в окно.
– Это невозможно! – выдыхает он.
Я спешу к нему – и мое сердце останавливается при виде возникшей передо мной картины. Тысячи сновидцев облепили стены Тинтагеля, хлынули в сад. Олли прав – такое просто невозможно. Сила Тинтагеля такова, что никто, желающий причинить вред танам, не должен в него войти. И все же они здесь.
– Скорее! – кричит Майси.
Все бросаются к двери. Иаза и Франки сгребают свои бумаги и запихивают в дыру за панелью в одной из стен. Майси ждет, пока все уйдут. Потом машет мне рукой:
– Идем, Ферн.
– Я могу удержать их.
– Нет. Тинтагелю конец. И сейчас самое важное – сохранить наши жизни. Это приказ, рыцарь… убирайся!
Я бегу следом за большинством танов. Франки тащит Бена от стола в галерее.
– Идем, дед! – кричит она, а он ругается из-за того, что его оторвали от работы.
Теперь позади меня остается только Майси. Она закрывает дверь зала собраний и быстро идет за нами. Она раскинула руки и касается пальцами стен, словно прощаясь с замком, который так любила и в котором жила не один десяток лет. Я бегу дальше, Олли передо мной, мы выскакиваем за широко открытые двери замка. Передо мной царит хаос. Оставшиеся рыцари пробиваются к платформе, что унесет нас из Аннуна, они объединились в группы с теми, у кого нет оружия.