Я еще раз оглядываюсь на Тинтагель. Майси стоит у Круглого стола, одна. Она проводит руками по его растрескавшейся поверхности, и струйки инспайров потрескивают, устремляясь к ним, как к старым друзьям, приносящим утешение. С задней стороны замка доносится грохот: разбивается стекло одного из окон на галереях. Сновидцы вваливаются внутрь, пачкая камни целями Мидраута.
Майси грустно смотрит на меня.
– Уходи! – говорят ее губы.
И она нажимает что-то на Круглом столе. Ту кнопку, которую она некогда запретила трогать Бену. Входная дверь захлопывается, я остаюсь снаружи. И я не вижу ее последнего момента.
44
Сновидцы вокруг замка вооружены. И не просто ножами и стрелами, но и факелами. Конечно, Мидраут и должен был послать к Тинтагелю огонь, словно дразня меня и мой шрам от ожога. Рыцари рассеялись по саду, защищая других лоре, насколько могут, но нас слишком мало, а их слишком много.
Внутри замка нарастает грохот. В воздух взлетают водовороты пыли. Ангелы на крыше вспархивают, когда центральный купол обрушивается внутрь. Морриганы выскальзывают из окон своей башни, когда та рушится, – медленно, разбивая галереи внизу. Окна разлетаются. Деревянные балки трещат. И наконец с последним взрывом замок обваливается и вверх летят камни. Финальным действием Майси было уничтожение Тинтагеля и тех спящих, что оказались внутри его.
Я несусь вниз по ступеням, прочь от каменного дождя, направо и налево размахивая скимитаром, как какой-нибудь необученный сквайр, – я просто в бешенстве. Сновидцы Мидраута подносят факелы к платформе, уводящей в Итхр. На ней стоят Франки и ее дедушка Бен. Он раньше ее замечает наступающий огонь, она как раз открывает свой портал. Когда сновидцы касаются факелами платформы, Бен с силой сталкивает Франки вниз. Она падает в траву у основания, а платформу охватывает пламя. Тощее тело Бена окружено огнем, а его крик боли звучит одновременно с криком ужаса Франки.
Платформа построена не из дерева, так что я могу лишь предположить, что в факелах у сновидцев не обычный огонь. Он мигает, он охватывает всех поблизости. По другую сторону платформы сновидцы бегут с факелами к конюшне.
Несколько венеуров выбегают из-под защиты рыцарей и несутся к конюшне, прекрасно понимая, что должно произойти дальше. Другие сновидцы перерезают им дорогу, безжалостно нападая.
Я должна добраться до Лэм и других лошадей, но мои друзья-таны в ловушке, их превосходят численно. Я протягиваю руку к пламени, но сила Мидраута сверхъестественна, это не инспайры, это чистая ненависть. Я не могу дотянуться до них…
– Шарики, Ферн! – кричит Олли из гущи схватки, одним ударом чакрама сбивая сразу двух сновидцев.
Самсон собирает рыцарей.
– Организовать проход! – кричит он.
Они выстраиваются, защищая платформу от других нападающих, позволяя проникнуть внутрь лишь танам, чтобы вернуться в Итхр. Иаза поднимает Франки на платформу и сам активирует ее портал. Но небольшая группа спешит за мной, когда я несусь к конюшне: это Наташа и несколько венеуров. Конюшня уже горит, и шум, издаваемый впавшими в панику лошадьми, громко ржущими от ужаса, врывается в мое сердце.
– Домино! – кричит Наташа. – Домино!
У меня в руке последний шарик, но я не могу рисковать, позволив ему взорваться не в том месте. Когда мы достаточно близко, я швыряю его изо всех сил, подталкивая Иммралом. Он летит дальше, дальше… Почти на месте…
Один из сновидцев – настоящая гиена, маленькая и жилистая, – подпрыгивает и сбивает шарик. Он падает невдалеке от конюшни, от его взрыва в земле образуется кратер. Мы отшатываемся, ждем, когда перестанет дрожать земля. Пламя над конюшней вздымается выше.
– Вперед! – кричу я, отказываясь сдаваться, и одним огромным, нечеловеческим прыжком лечу на звук лошадиного ржания.
Пламя теперь стало гуще, его питают дерево и страх. Я помню свой собственный страх, когда Дженни подожгла меня. Помню, какой беспомощной себя чувствовала. А потом я вспоминаю кошмары, снившиеся мне после того, и как Андраста прорвалась сквозь огонь, чтобы освободить меня.
Теперь я должна быть Андрастой.
Я вызываю свой Иммрал, как некий щит, и прыгаю навстречу собственному ужасу, Наташа и венеуры – за мной. В конюшне все заполнено дымом и жаром. Деревянные балки, простоявшие тысячи лет, рушатся вокруг нас. Я закрываю рот туникой и мечусь между языками пламени, интуитивно находя путь, открываю каждое стойло. Лэм в самом конце.
– Лэм? – кашляю я. Я не вижу ее, когда нащупываю дверь. – Лэм, девочка, ты здесь?