То, что случилось летом

– Я тебя тресну! – Он постарался придать голосу угрозу и уверенность, а затем стукнул кулаком по стене рядом с дверным проемом. Ответа не было.

Тогда Петька шагнул в комнату и быстро осмотрелся: пусто. Он поднял выстиранную одежду с пола, метнулся к плащ-палатке и осмотрел ее и пол вокруг, но не нашел ни следа чьего-то чужого присутствия. Солнце грело босые ноги – мальчишка встал аккурат в светлый квадрат на полу, где тень исчезла.

– Померещится же, всякая дрянь… – пробубнил он себе под нос, раскладывая вещи для просушки на относительно чистом подоконнике.

Петька снял кепку, взъерошив волосы, и посмотрел на часы, висевшие на гвоздике. Начало девятого – до открытия библиотеки еще два часа, их можно потратить на спокойный завтрак и прогулку по улочкам. Петька почесал нос, бросил отцовскую кепку на плащ-палатку и полез в тумбочку. Рыбачить не хотелось, так что он решил перекусить шоколадным батончиком, а по пути ободрать пару абрикосов.

Поселок заливало ласковое солнце, воздух дрожал от жара. Люди держались прохладной тени, обмахивались чем ни попадя. Птицы молчали, разморенные полуднем, лишь издалека доносился одинокий, протяжный зов горлицы. Сколько Петька ни силился, но в ее нежном ворковании он слышал хорошо знакомые слоги: «Чеку-у-ушку!» – с долгим «у». Слушая эту просьбу, мальчишка снова и снова думал о матери. Она тоже так то ли приказывала, то ли умоляла сына, отправляя в магазин с полтинником в кармане.

Связь птицы и матери заставила Петьку поежиться от холодка, пробежавшего под новой майкой по спине: он ненароком вызвал в памяти образ утреннего призрака. Пустой, хищный взгляд и то ли рот, то ли клюв с узкими прорезями ноздрей. Бр-р-р!

Мальчишка помотал головой и, прижав книгу к груди покрепче, свернул с улицы Безымянной на улицу Кирова. Последняя была своего рода осью всего поселка: ухоженная, с наиболее аккуратными фасадами домиков, обсаженная ароматными вишнями. На ней был деревенский Центр культуры, в котором было все: и вечерние дискотеки для молодежи, и проведение праздников, и клубы по интересам, и, разумеется, библиотека. Там выставляли творческие работы школьников, вывешивали все объявления и распоряжения. Если бы поселок был живым организмом, то Центр культуры стал его мозгом так же легко, как базарная площадь – сердцем.

Петька прошагал мимо памятника Кирову, благодаря которому улица и получила свое название. Суровый дядька улыбался со своего постамента, одетый в почерневший от времени и основательно изгаженный горлицами костюм. Мальчишка приветственно помахал деятелю прошлого – такая у него была традиция. И вдруг заметил, что из тени памятника ему кто-то поднял руку в ответ. В голове взметнулись имена и образы всех деревенских, которые могли бы его знать, но тут человек сделал шаг на свет и надел поношенную фетровую шляпу.

– Привет, дворняга, – в голосе незнакомца скользила, как уж в траве, лукавая улыбка.

Петька моментально собрался, бросил взгляд по сторонам: как на грех, опять кругом не было ни души, и никто не мог стать свидетелем этой встречи. Свободная от книги рука сжалась в кулак, брови сдвинулись к переносице.

– О, так ты на отца еще больше похож, – сверкнул из-под полей шляпы вороний взгляд.

«Откуда ему знать?» – испуганно задумался мальчишка, быстро отступая от приближающегося незнакомца. Он засомневался: вдруг этот человек может ему помочь добраться до Краснодара. Против воли в мыслях всплыл радостно удивленный отец, под дверью которого вдруг окажется Петька. Но тут же он вспомнил, как скрипуче говорит баб-Нюра: «На цыгана похож, а они все – воры да обманщики». Да это же просто обманка! Мальчишка пнул камушек, и тот задорно поскакал в сторону чужака.

– Щас! – Он плюнул под ноги и быстро пошел прочь, но через пару шагов опасливо обернулся. Человек в шляпе исчез. Петька остановился, сдвинул бейсболку с покемонами на затылок и громко выругался. Так ругался новый-папа, когда водка заканчивалась быстрее, чем он ожидал.

Мальчишка озадаченно осмотрелся и, с опаской, приблизился к памятнику. Вот – следы ботинок на пыльной утоптанной земле. Видно, что кто-то протирал штанами ступени постамента в одном месте. Он обошел памятник вокруг, озираясь, но кругом не было ни души, лишь из какого-то отдаленного двора долетали звуки советской песни. Что-то про «Вставай, поднимайся, рабочий народ…». Петька шмыгнул носом и кашлянул. На голову Кирову приземлилась горлица и затянула: «Чеку-у-у-ушку!». Мальчишка еще раз огляделся и, медленно, пошел по следам ботинок. Они обрывались ровно на том месте, где странный незнакомец растворился в воздухе. В пыли перед отпечатками мысков, глядящих чуть врозь, прыгали нервические буквы: «Она идет за тобой».