Токей Ито

Грозовому Облаку показалось, что лошади, которых можно было разглядеть в ночи и в которых, соответственно, можно было прицелиться, стоят совсем близко, хотя они и представлялись глазу крохотными.

– Нет, раньше они держались дальше. Но с тех пор, как мы договорились о перемирии, койоты осмелели и передвинулись к нам поближе.

– Да, – промолвила Грозовое Облако, – нам остается только сражаться, а если не сможем победить, то умереть. Я всего-навсего маленькая девочка, но могу сказать тебе, что не боюсь, ведь Медвежьи Братья уже переправились на тот берег.

– Да, это хорошо.

Грозовое Облако выкарабкалась из ямы и кинулась обратно в лагерь.

Вот и эта ночь прошла. На рассвете Грозовое Облако подумала, что наступает день, когда кончается перемирие.

Грозовое Облако аккуратно сложила одеяло и вместе с Уиноной, Ситопанаки и Птицей-Пересмешницей отправилась искупаться в бухте, немного ниже по течению. Она и сегодня ровно и гладко заплела свои чистые волосы в косы. Перекидывая одну прядь через другую, она посматривала на воду и поняла, что уровень ее опустился на ширину ладони. Обнажилась полусгнившая трава, к ее пучкам прилипли принесенная водой земля и обломки дерева. Пахло падалью. Когда из речной долины приходила волна, то мутный, грязный поток омывал берега на прежней высоте и снова наклонял ивовые ветви, показавшиеся было над толщей воды.

Женщины вернулись в лагерь и сели на своих привычных местах между лодками. Над водой далеко разносилось пение Хавандшиты с его повторяющимся, однообразным ритмом. Это была магическая песнь. Грозовое Облако забыла все свои сомнения и с грустью принялась вслушиваться. Девочка тотчас узнала мелодию: шаман затянул медвежью песнь, наверное древнюю-древнюю.

И тут Грозовое Облако опомнилась: чтобы призвать на помощь великую Мать-Медведицу, требовалась чистота помыслов и храбрость. Она поднялась с места и отправилась к своей подруге Ящерке. Та тоже встала и пошла навстречу Грозовому Облаку. Девочки вместе зашагали по склону, удаляясь от других женщин, и остановились, только когда поняли, что вокруг ни души.

Перешептываясь друг с другом, они поклялись всегда говорить братьям и сестрам только правду и целый день ничего не есть. Потом они взялись за руки и вместе вернулись в лагерь. Магическая песнь по-прежнему далеко разносилась в утренней тишине.

Подруги вместе подсели к Унчиде. Мудрая, она умела также разговаривать с медведями. Рядом с ней каждый ощущал себя в безопасности. Лицо ее отливало темным блеском; она раскрасила его пеплом, потому что соблюдала пост. Грозовое Облако и Ящерка тоже попросили пепла. Его дали девочкам хранители огня, которые сберегли и перенесли неугасающий огонь в полом березовом стволе с Конского ручья в резервацию, а из резервации на великую Мутную воду. Вернувшись к Унчиде, девочки прижали ладони к губам и так, скрываясь от всех, обратились к Священной Тайне. К ним присоединились Уинона и Ситопанаки. Мысли всех и каждого должны были следовать сейчас одной стезей. Тогда, может быть, они и сумеют одолеть коварного врага.

Время шло быстро, словно утекающая в песок вода.

В полдень, когда кони перестали пастись, в лагерь вернулся Бобр. Казалось, он хромает сильнее, чем прежде. Гнедой, на котором он обыкновенно ездил, встал, завидев хозяина. Бобр облокотился ему на спину и поиграл с его черной гривой. Он ждал.

Хотя в лагере почти никто не шевелился, индейцев постепенно охватила необъяснимая тревога. Хавандшита умолк и, не сводя глаз, уставился на возвышенность, где, укрывшись в траве, несли дозор воины. Там объявился Четансапа, а со стороны речной долины пришел Шеф-де-Лу. Он шел не спеша, и во всем его облике, в его осанке тоже чувствовалось что-то необъяснимое и мрачное, отчего никто не решался задавать ему вопросы.

Воздух подрагивал, словно в лихорадке, когда наконец показались Токей Ито и Горный Гром. Грудь и спина их были обнажены и расписаны красным, цветом крови. Красная краска не означала, что эти воины готовы убивать или умирать; красная кровь с незапамятных времен считалась символом могучей, исполненной сил жизни, побеждающей смерть. В подобной жизненной силе воины нуждались прежде всего в бою, и потому символическая красная раскраска была принята у многих племен.

Придя к старому шаману, вожди уже застали у него Черного Сокола, Шунктокетшу и Бобра.

Токей Ито заговорил спокойно, вполголоса.

– Я созвал вас, – услышали его речь пять женщин, – узнайте же, какое решение я принял. Оружие молчит, пока не зайдет солнце, это вам известно. На закате Священное Железо вачичун вновь заговорит, если только Токей Ито, сын Маттотаупы, не сдастся Красному Лису.

Вождь сделал короткую паузу.

– Я передал Фреду Кларку, – продолжал затем он, – что готов с ним поговорить. Если и он готов говорить со мной, то пусть даст мне знать за час до полудня. Его вестник побывал у нас. Вы видели, как он прибыл, а потом уехал.

– Смотреть, как он убирается подобру-поздорову, было приятнее, – вставил Четансапа.

Вождь сделал вид, что не услышал его замечания.