Токей Ито

– Белые девицы уступают искусностью дакота, – убежденно произнес делавар, подумав, что Кейт, которая была вдвое старше Грозового Облака, даже не умела сама сшить себе платье. – У вачичун есть воины, которые шьют одежду маленьким девочкам, – сообщил он.

Грозовое Облако звонко рассмеялась.

– Вачичун вообще очень странные, – заявила она. – Мой дядя Чапа рассказывал мне, что они надевают на голову перевернутые горшки и вешают у себя над головой огонь.

Она имела в виду шляпы и лампы.

– Да, все так и есть, – подтвердил он. – А у тебя очень храбрый дядя.

– Он храбрый, и я его очень люблю. Поэтому я часто печалюсь оттого, что злой дух, который вселился в мать моей матери, мучает его и терзает. Шеф-де-Лу не умеет говорить с духами?

– Нет.

– Хавандшита, наш шаман, тоже не в силах победить злого духа, живущего в нашем вигваме, – продолжала изливать душу Грозовое Облако. – Этот дух вечно лжет, он предрекает, что дакота будут побеждены. Но это неправда. Хавандшита говорил с духами. Нет сомнения, что мы победим и изгоним всех вачичун из наших прерий и лесов. Однако лживый дух, который овладел нашей старой матерью, уже побил меня, потому что я не хотела ему верить. Ты же, наверное, знаешь, что ни одного мальчика и ни одну девочку в племени дакота никогда не бьют.

Тут Шеф-де-Лу ощутил невыносимый стыд, вспомнив об ударах, которыми бледнолицые осыпали его самого. Ему стало жаль Грозовое Облако. Теперь он понял, почему Хапеда говорил о вигваме изменниц. Хотя делавар был убежден, что пессимистически настроенная бабушка из вигвама Бобра предсказывала исход войны куда вернее, чем остроглазый Сокол Хавандшита, Чапе и его маленькой племяннице, вероятно, по временам было очень трудно жить вместе с одержимой. По мнению индейцев, которые не могли объяснить себе причин безумия и других тяжелых нервных заболеваний, все их виды вызывались вмешательством особых духов, и обращались индейцы с душевнобольными чрезвычайно терпеливо.

Грозовое Облако снова молча взялась за шитье.

Полог вигвама был откинут, и Шеф-де-Лу мог видеть закатное солнце над заснеженными вершинами Скалистых гор. На сегодня женщины завершили свою работу на деревенской площади. В вигвам вернулась сестра вождя, а с нею и пожилая женщина, испытующий взор и благородное чело которой уже обращали на себя внимание делавара. Уинона называла ее Унчидой, «бабушкой», и она, вероятно, была матерью изгнанного и убитого Маттотаупы.

Делавару подали изысканный ужин, состоявший из бизоньих мозгов и бизоньих почек. Две верховые лошади, которых привели с пастбища и привязали к колышкам у вигвама, нежно положили головы на спину одна другой. Снова зазвучали неповторимые ритмичные напевы.

Токей Ито еще не вернулся. Уинона и Унчида не ложились спать. С затаенным страхом ожидали они исхода боя и возвращения вождя.

Когда в лагере уже давно воцарились совершенное безмолвие и тьма, неожиданно издалека донесся звонкий победный клич. Женщины высыпали из вигвамов, громко залаяли собаки. Вскоре в деревню въехал Токей Ито со своим маленьким отрядом. Четансапа вел в поводу коня без всадника, а Чапа взял к себе на мустанга тяжелораненого товарища. Что произошло дальше, делавар не смог рассмотреть во всех подробностях.

Токей Ито в сопровождении радостно лающего пса вошел в вигвам. Судя по его облику, он выдержал тяжелый бой. Его черные волосы, полураспущенные, упали на обнаженные плечи. Он был покрыт пылью, забрызган кровью, и кровь до сих пор сочилась у него из раны на левом плече. Вождь тотчас же подошел к своему гостю, лежащему на постели из шкур, поприветствовал его и со сдержанной вежливостью осведомился о его здоровье. Только после этого он позволил Уиноне заняться его собственной раной. «Перевяжи, этого достаточно, – сказал он. – Меня ранило шальной пулей, на излете, кость не затронута. Я вырезал пулю».

Девушка приготовила широкую лубяную повязку, намочила ее и обернула вокруг руки брата. Высыхая, такие повязки сжимались и не соскальзывали. Как только повязка плотно охватила рану, Токей Ито счистил с себя кровь и пыль и опустился на пол у огня. Он принялся набивать трубку, а Уинона тем временем стала нанизывать на вертел кусок бизоньего мяса.

Шеф-де-Лу внимательно изучал облик дакота. Даже несмотря на рану и все тяготы последних дней, в Токей Ито нисколько не было заметно утомления и усталости.

Сидя у огня, на котором уже благоухало жаркое, вождь кратко поведал гостю о нападении на бледнолицых. Он повел своих конников в атаку на банду бродяг, отрезал ее от дороги на Скалистые горы и от палаточного лагеря, рассеял бледнолицых и убил поодиночке.

– Это были опытные охотники, – завершил свой рассказ Токей Ито. – Бой выдался трудный, но и трофеи захвачены недурные. Ружья, револьверы и патроны к ним.

Вождь вдохнул трубочного дыма, и внезапно лицо его омрачилось.

– Эти вачичун побеждены, – промолвил он, – но когда на смену им явятся другие?