Токио. Долго и счастливо

– Мы просто говорили о том, как чудесно твое платье, – мурлычет другая.

Глядя вниз, разглаживаю светло-розовую ткань на животе. Рукава в локтях натягиваются.

– Ой, спасибо.

– Да, – высокомерно и язвительно вторит ей сестра. – В нем ты выглядишь такой стройной.

Мои ногти впиваются в ладони. Руки так и чешутся врезать им прямо по носу. Кровь с одежды трудно выводится? Миллион проклятий так и готовы сорваться с языка.

В помещение входят королевский заводчик с помощниками. Они с ног до головы одеты в хаки, словно служители экзотического зоопарка. В руках у них корзины, до краев наполненные листьями тутового дерева.

Один из императорских фотографов что-то шепчет господину Фучигами. Камергер улыбается.

– Прекрасная идея. Давайте сфотографируем принцесс вместе.

Я подскакиваю: Акико и Норико в унисон обходят вокруг стола. Теперь я буду называть их «близняшки Грейди».

Какой-то дерзкий шелковичный червь покинул безопасное гнездо из пергамента с листьями и направляется прямо к моему мизинчику. Этот толстый парнишка мелового цвета покрыт ворсинками. Глядя на его округлое тельце, вспоминаю себя на День благодарения. Забудь о БАД, забудь о «Сытом медведе»: эти сосунки живут как в сказке – нежась на свету, поедают себе хрустящие листья тутового дерева.

Еще одна вспышка. Близняшки Грейди с притворной скромностью позируют на камеру, а я во время съемки опустила голову.

– Ваше Высочество, – говорит господин Фучигами, и я поднимаю подбородок. Близняшки Грейди подходят ближе.

– Я восхищалась тобой на семейном ужине, – произносит одна.

– Я бы хотела есть так же, как ты, – комментирует вторая.

Так-так, перестрелка. Продолжаю мило улыбаться на камеру. Вспышка. Слегка поворачиваюсь влево. У этой близняшки под глазом небольшая родинка – признак красоты.

– Могу помочь, – говорю я так, чтобы слышали обе.

Наконец одна из них у меня за спиной произносит:

– Ох, Аки-чан, наша кузина такая смешная.

Поворачиваюсь обратно к шелковичным червям. Тот спринтер куда-то исчез.

– Должно быть, ты научилась этому у отца, – говорит Акико.

Нет, у отца я этому не научилась. Не могла. Мы только встретились. Близняшки Грейди напоминают мне, что я – мусор, оставшийся от наследного принца. И они здесь, чтобы навести порядок. У меня глаз дергается. В чем их проблема? Все дело во внимании? Они не в состоянии делить пьедестал? Я наступила на их покрытые шелком мысочки? Как бы там ни было, теперь я не сомневаюсь: в конце этого дня одна девушка окажется в тюрьме. И этой девушкой буду я.

Протягивают корзины с листьями тутового дерева. Камеры сходят с ума. Этого момента все ждали с нетерпением: положив ветви на шелковичных червей и накормив их, мы примем участие в древнем ритуале, насчитывающем уже шесть тысяч лет. Фотография покажет, что я – всего лишь спица в колесе поезда, в котором все работает идеально. Быть частью чего-то большего, чем ты сам, удивительно и вместе с тем боязно. Этот обычай, этот поступок переживет меня. Мои колени дрожат. Чувствую себя слишком маленькой, не достойной такой чести.

Что-то щекочет мою руку. Смотрю вниз – это он, тот самый шелковичный червь Благодарения. Он выгибается и, словно ищейка, учуяв запах тутового дерева, направляется вверх. Но лакомство он не находит, поэтому уверенно продолжает подниматься по моей руке. Головой понимаю: он безобидный. Но эмоционально это можно сравнить с объявлением войны. Хочу скинуть его с себя. Сейчас же.

Трясу рукой, а червь Благодарения – ни с места. Чертовы лапки за долгие десятилетия привыкли лазить по деревьям. В этот момент больше всего на свете я ненавижу эволюцию.

Близнецы укладывают ветви тутового дерева на шелковичных червей с завидной легкостью. Они чересчур спокойны. У меня возникают подозрения, но нет времени выяснять, виноваты ли они (разумеется, виноваты). Червь Благодарения копошится у меня под рукавом. Боже. Если он заползет мне под платье, я умру. Умру.

Вспоминаю летний лагерь. Шестой класс. Мне под толстовку заползла пчела. В панике я скинула с себя одежду. Только тогда на мне не было ни майки, ни бюстгалтера. В итоге я засветилась голой перед всей столовой лагеря «Суини». И сейчас я оказалась в похожей ситуации.

Поднимаю руку, готовая одним резким движением прихлопнуть редкого шелковичного червя Коишимару[50]. Либо я, либо он. И мне плевать, что кокон, который ты сплел бы, используют для восстановления бесценных древних артефактов. Мне даже все равно, что ты считаешься национальным сокровищем. Сайонара, червячок.

Вдруг между мной и Акико кто-то вклинивается. Чьи-то пальцы скользят вверх по моей руке и хватают шелковичного червя. Поднимаю взгляд вверх – на выручку пришла Марико. Сжав губы, она раскрывает ладонь и выпускает насекомое на листья тутового дерева. Червь Благодарения теряется среди своих собратьев, и Марико снова сливается с фоном.

Господин Фучигами взмахивает руками и что-то говорит по-японски. Императорские фотографы, опустив камеры, покидают помещение. Я уверена на все сто, что облажалась. Господин Фучигами подтверждает мои мысли: