Токио. Долго и счастливо

– В чем дело? – спрашиваю я. Мы пропустили фестиваль?

– Они здесь из-за вас, Ваше Высочество, – говорит Рейна. Она впервые обратилась прямо ко мне. Ее сухой, хриплый голос успокаивает. – По всей видимости, они здесь уже час, и все это время дожидаются вас.

– Но почему? – вырывается у меня.

– Киото приветствует тебя. Люди выходят на улицы, чтобы отпраздновать рождение, свадьбы и найденных дочерей наследного принца, – тихим голосом отвечает Еси. Подмигнув мне, он подталкивает меня в бок. – Это традиция. Честь. Вперед. Выйди к своим людям, пройдись с ними.

Тереблю край кимоно.

– Даже не знаю… – Жду, когда возразит Акио, скажет, что велика угроза безопасности.

– Все в порядке, – вместо этого произносит он. – В толпе императорская гвардия. Дворец всего в нескольких минутах ходьбы. И если вы желаете пройтись пешком, то проблемы никакой нет.

Что ж, значит, и выбора особенно нет.

– Думаю, я пойду пешком.

Первым из машины выходит Акио, и дверь с моей стороны тут же открывается. На улице воцарилась тишина. Наклоняю голову, складываю перед собой руки и подаюсь вперед. Люди выстраиваются в две параллельные линии, их фонари освещают дорогу. Акио, Рейна и Еси идут позади.

В толпе появляется несколько гвардейцев. Они впереди, а посередине я одна. Благодарю людей улыбками и небольшими взмахами рук. Замечаю Ширасу, он улыбается мне. Периодически сбивается дыхание. Не хочу, чтобы эти чары рассеивались. Я без ума от любви. К Киото, к Японии. Но все заканчивается, мы подходим к воротам, и те распахиваются.

Уже у входа я оборачиваюсь и кланяюсь. Спасибо вам.

Господин Фучигами с остальным персоналом наслаждаются зрелищем.

– Ваше Высочество, вам понравился ужин? – спрашивает он.

Киваю. Разве он не видит, как я счастлива? Как от радости сияют мои глаза?

Он подходит ко мне.

– Вы покорили сердце Киото.

Меня окружают люди с фонариками. Вдруг светящиеся шары ровным кругом взмывают ввысь.

Это поистине прекрасно. Золотая корона.

22

На часах почти полночь, а мне не спится. Я одурманена вкусным японским ужином, шелковыми кимоно, гвардейцами передо мной в долгу и уплывающими в небо фонариками. Если когда-либо и возникал вопрос, способна ли юная особа влюбиться в город, ответ положительный.

Все кругом спят. Марико заснула еще несколько часов назад, Рейна наконец-то уложила Еси в постель. Плетусь по коридорам дворца, вспоминая о Маунт-Шасте и девочке, которая там жила. Порой дома все казалось неправильным, зато здесь складывается так, как должно быть.

На кухне говорит свет, и я направляюсь туда. Комната современная, с четкими линиями, а окна и деревянные балки на потолке отличаются оригинальной архитектурой. Над столом в центре горят лампы, под ними сидит один-единственный человек. Резко останавливаюсь.

– Акио.

Он отрывается от ноутбука и подскакивает, скрипя ногами по мраморному полу. Пиджак и галстук сняты, рукава рубашки закатаны.

– Изуми… То есть Ваше Высочество. – И тянется за одеждой.

Вытягиваю руку.

– Ничего, все в порядке.

Он колеблется, зажав в кулаке пиджак. На его предплечье проступают вены, сужающиеся к запястью. В следующее мгновение Акио кладет одежду на место.

– Вы не спите.

Пожав плечами, захожу в кухню.

– Не могла заснуть.

– В таком случае составьте мне компанию. – И жестом приглашает за стол. – У меня есть сладости.

Вот те самые слова, которая жаждет услышать каждая. Направляюсь прямо к столу и киваю на ноутбук:

– Работаете?

Он проводит рукой по лицу.

– Проверял некоторые нюансы, связанные с безопасностью. С прибытием вашего кузена мне нужно внести парочку изменений.

– Мне очень жаль. – Сажусь на стул рядом с ним.

Он осматривает меня с ног до головы. На мне серая толстовка – та самая, которую он дал мне в машине, когда мы возвращались из караоке. Она застегнута только наполовину, а под ней одна лишь кружевная камисоль. Застегиваю молнию до конца.

– Так что там насчет сладостей?

Акио отворачивается, с трудом сглатывая.

– Точно, – произносит он и ставит перед нами парочку тарелок. Узнаю эти кондитерские изделия: гома данго, маленькие шарики из рисовой муки с анко, сладкой бобовой пастой, и дораяки. Той ночью в машине Акио признался, что он сладкоежка.

Разумеется, сначала я тянусь за дораяки. С первым же укусом мычу.

– Боже, я сейчас проглочу этих малышек-дораяки.

Откашлявшись, Акио закрывает ноутбук. В глаза он не смотрит.

– Почему же вам не спится?

Кладу дораяки на тарелку и раскачиваю ногами, цепляясь за подставку стула.

– О, я… Я думала о Маунт-Шасте, о времени, когда я еще не была принцессой.

Он останавливает на мне свой взгляд. Притворяюсь, будто это сахар от дораяки так действует на меня, заставляя волноваться.

– Опишите, как там.

Трогаю дораяки.

– Это модное туристическое место. Летом люди ходят в походы в лес, а зимой катаются с горы на лыжах. На Мейн-стрит всего один светофор.

– Звучит здорово. – Его губы растягиваются в искреннюю улыбку.

Выпрямляю спину.

– Да, но…

– Продолжайте, – настаивает он.

Чувствую сердцебиение.