Токсичная книга

И действительно, назвать чистым панком то, что происходило в группе после 88-го, то, что появлялось в их записях в этот период, достаточно сложно. Когда мы имеем дело с панк-музыкой, стоит говорить сперва о звучании. И первые альбомы «Обороны», несомненно, соответствовали понятию «панк». Много грязной музыки, агрессия и нигилизм – основные черты жанра. Но вскоре, после длительного существования группы в образе «Обороны», в музыке начнутся эксперименты, которыми Егор заболеет, начиная с альбома «Всё идёт по плану», во многом благодаря влиянию Яны Дягилевой. Их споры относительно музыки были довольно серьёзными и именно это «несоответствие Янки формату», как считал Егор, отчасти, возможно даже неосознанно, подтолкнуло его к поиску звучания и неким музыкальным находкам, которые уже чужды чистому, относительно летовских экспериментов, ритмичному панк-року и являются первыми разгонными ста граммами для появления пост-панка. В это время Янка, несмотря на все сложности собственной жизни, уже дожидается Егора из психиатрической лечебницы, в коей лекарствами ему окончательно подорвут зрение. И вот молодые люди уже скитаются по стране, живут где придётся и ведут самый что ни на есть асоциальный образ жизни, ориентируясь на какие-то неведомые, ещё пока не так отчётливо проясняющиеся огоньки жизни. И в погоне за этими светляками в очередной раз рождается нечто новое. Жизни многих талантливых людей завязаны на этих незримых, еле осязаемых видениях, стремление к которым выглядит полным безумием. И кто-то скажет, что это не стремление к неведомому, а просто путь достаточного психопатичного музыканта. Второй добавит, что и магии в этом никакой нет, что любое творчество – это сочинительство и иногда даже такими путями оно пробивается в реальность. Третий скажет, что призраков идей и великих задумок тоже нет. Что есть стиль, перенятый от грязного скотского панка, гнилым яблоком закатившегося сюда, на территорию Союза. И заразившего молодёжь некими идеями, которые в силу своей новизны и чрезмерной «свободности» уже позволяют всяким говнюкам кичиться тем, что они не привязаны к шесту во дворе, как были привязаны их родители. Что они уже не получают регулярных ударов кирзовым сапогом в бок, потому что скорее пожертвуют ненужными им благами, чтобы добиться свободы. Пожертвуют последними штанами, чтобы не сидеть и не слушать передачи в прайм-тайм, в которых некие дикторы уже вещают народу профильтрованную и одобренную информацию. «И где рост? – снова спросит кто-то. – Чего добились-то своими идиотскими идеями?» Да ничего не добились. Живут по подворотням, чувствуют вкус крови на губах, крыша абсолютно поехала. Но не бывает такого, чтобы через крепко держащуюся на голове крышу ты увидел звёзды. И кто-то боится этого бескрайнего неба, кто-то боится дождя. И прибивает свою крышу на десятку лишних гвоздей, потому что иначе обои отсыреют, краски потекут. А кто-то принимает для себя величие этой бури. Того, что естественно, а не создано где-то из пережёванной станками бумаги. И кто-то больше любит сухие обои на стенах, а кто-то живые деревья, из которых эти обои делают. Не велика разница. В продолжительности жизни, как правило. Ведь это верно подмечено – если любить гулять под дождём, то можно слечь с хорошей пневмонией и сгореть за пару дней. И для чего сдвигать крышу? Чтобы погибнуть? Не лучше ли в собственной уютной квартире, в старости. Вокруг жена, дети, котейки. Только вот умереть можно раньше, чем ты смертельно заболеешь, понимаете о чём я? И, как в той старой поговорке, ждать, пока тебя похоронят, на протяжении чуть ли не полувека. Это бывает с теми, кто радуется всему-что-есть-человеческому, а потом понимает, что люди сами себя обманули. И что смерть на собственных условиях, как она описывается и преподносится, в разы честнее и добрее, чем догнивание на социальной площадке постоянных прогибов и уступок. Скажите, что я максималист? Нет, друзья. Это вы просто заигрались.