Только правда и ничего кроме вымысла

Он крепко прижимал к себе трость. Он еще верил в то, что выберется, выползет к своему джипу, надежно припаркованному на улице. Пламя разгоралось. Центральная система кондиционирования, настроенная на поддержание внутренней температуры в двадцать градусов, включила генератор и послала последний поток воздуха, превратив разрушенный дом в настоящий ад. Керри стал торговаться с мирозданием о своем спасении.

Он каялся и клялся. Он забудет про все мирские удовольствия. Он откажется от каких бы то ни было развлечений. Он сменит имя на Франциск или Симон Петр. И если мироздание захочет наделить его какой-нибудь способностью или даром, например исцеления больных или понимания птичьего языка, чем-то, что выделит его в новой сфере деятельности (а также, возможно, даст последователей – не нужно толпы, просто преданных поклонников), он покорится его воле. Конечно, он не смеет настаивать, но будет признателен.

«Спаси меня, – молился он, вжимаясь в пол. – Пожалуйста».

Огонь усилился; крыша шипела и стонала.

Глазные яблоки пеклись, как в духовке.

При входе что-то взорвалось.

«Масляный бак, – подумал Керри. – Ну вот и все…»

Керри закрыл глаза, как моряк, ныряющий в бездну, в ожидании последних образов, финала повествования, но они почему-то не приходили.

Вот она какая, смерть… медленный дрейф в ничто.

Затем, как и положено героям мифов и кино, он услышал спасительный голос. Женственный и бесстрашный, нежный, но с металлическими нотками, прохладное мокрое полотенце на воспаленный разум. Голос пропел сладчайшую из песен, его имя:

– Джим? Джим Керри?

Это бред? Он навоображал себе ангела с небес, который погрузит в великое забвение?

– Да… – испуганно всхлипнул Керри. – Я здесь…

– Где вы?

– Я в новом солярии, – попытался он пошутить в последний раз, глядя сквозь дыру в потолке. – Вы его не пропустите.

Затем сквозь дым и удушающую вонь горящего пластика он увидел «Дочерей Аномии» – элитную ультраправую группировку военных ветеранов. Каждая осталась без ноги или руки. Теперь они пришли вызволить его из его мира.

– Мой дом, – пробормотал Керри в бреду, когда самая рослая спасительница отодвинула обеденный стол впечатляющим силовым приемом. – Мой дом!

– Забудь.

– Мои вещи…

– Радуйся, что твоя ноша облегчилась.

– Вы кто?

Керри крепко прижимал к груди трость Чаплина и ломал голову, кто эти женщины в респираторах и алюминизированных огнезащитных костюмах.

– Мы – ДоА.

– «Дочери Аномии»?

– Расслабься.

На Керри надели респиратор, подняли за руки, за ноги и вынесли из могилы в холл. Он смотрел, как у них над головой по потолку стелются волны огня, как играют всполохами на титановых конечностях. Затем на улице Керри увидел безумный танец огненного торнадо, уносящего в ночь несметное количество тлеющих угольков, словно эгоистичные молитвы городских жителей.

«Добрый Боже, пожалуйста, убери с моих бедер целлюлит – мне нужно быть готовым к скорому приходу пляжного сезона».

«Господи милосердный, сделай так, чтобы я мог летать частными рейсами до конца своих дней и быть ближе к Тебе…»

«Дочери Аномии» вынесли Керри через главные ворота на Колибри-роуд и положили в «Хамви»[46], гибридный автомобиль, приобретенный у редакции журнала Soldier of Fortune. Керри вздрогнул, когда женщины расстегнули молнии на костюмах. «Дочери» оказались бритоголовыми. Сильные руки в оливковых безрукавках, широкие мощные плечи, как у олимпийской волейбольной команды. Даже протезы выглядели очень современными, почти что идеальными.

Одна из женщин прикрыла Керри огнезащитным одеялом, другая сняла с него халат и воткнула шприц в левую ягодицу.

– Что это? – спросил Керри, внезапно окутанный сладостным дурманом.

– Немного счастливого коктейля, натуральный продукт с маковых полей каньона Топанга, – сказала женщина, делавшая укол, Вирсавия Бреннер.

Она вступила в ROTC[47] во время учебы в Гарварде по доброте душевной, чтобы подготовиться к политической карьере, потом в качестве «зеленого берета» боролась с ИГИЛ в Ираке и пришла к выводу, что терроризм – это новое волонтерство.

По телу разлился покой. Машина с визгом уносила Керри от дома, рация мониторила полицейские и пожарные частоты.

– Гетти, б, горит!

– Бензовоз на Бонхилл, бензовоз на Бонхилл…

– У меня тут тридцать человек заблокированы…

Когда «Хамви» выехал на бульвар Сансет, рация затрещала отчаянными криками. Задние фары перед ними растянулись на тысячу безнадежных метров, исчезая вдалеке в красной дымке Netflix. Легкие Керри пылали. Его вырвало пепельной слизью. Титановая рука протянула бутылку воды. Керри взглянул на нежное лицо и блестящие миндалевидные глаза здоровенной коммандос Салли Мэй, которая до этого была мужчиной по имени Сальваторе Маринелли и прожигала жизнь на собачьих бегах, а теперь обрела себя в органическом садоводстве и этичном грабеже банков.

– На, пососи, – игриво подмигнула Салли Мэй.

Полиция на бульваре Сансет поддерживала порядок изо всех сил: укладывала петарды с магнием и объясняла жилистой блондинке, с головы до пят одетой в «Фенди», что, пусть она и королева арахисовой пасты Jif, ей придется переждать это с остальными.