Толкование Книги притч Соломона

И Бог, и человек скрывают преступления — Бог по безмерной благодати, человек — в бесчестии и лицемерии. Надменный грешник желает, чтобы о нем думали лучше, чем он есть на самом деле. Он вынужден скрывать свой грех. Цицерон считал, что рассказывать о своих проступках другим — позорно и опасно. Мы видим, что языческая нравственность только разжигает человеческую гордыню.

Но исповедание грехов перед Богом — это первый шаг покаяния. Святой должен научиться ежедневно раскаиваться в своих прегрешениях. Чем большего успеха в освящении мы добьемся, тем более горьким будет покаяние. Как только вы осознаёте грех, возлагайте его на Искупителя. Неисповеданные грехи умножают вину. Мысль об отчужденной от Бога человеческой природе, о полном порока сердце, о грехах юности и старости до и после обращения, о грехах против света и истины, знания и любви, о греховности самого покаяния, о склонности к самооправданию — все это причины для самоуничижения. Рассмотрите громадность, а не мелочность, греха. Грехов, которые не надо обязательно омывать кровью Искупителя, не существует. Подлинное сознание греховности не дает покоя, пока мир Божий не поселится в душе через веру. Как точно подметил Беньян, христианин хоронит свои грехи у креста, а не у небесных врат. Там он оставляет их навсегда и впоследствии забывает о них.

Эта притча продолжает предыдущую. После исповедания грехов приходит благоговейный страх.

Обратите внимание на парадоксы христианской веры. Во-первых, блаженство в постоянном страхе найти не возможно. Должно ли дитя Божье постоянно испытывать страх? Благоговейный страх — признак того, что Бог принял нас. Мы находимся в мире со своим Отцом. Вера без страха равносильна самонадеянности и самообману. «Если уверенность христианина истинна, то даже грех не сможет ее поколебать. Но если он не боится греха, его уверенность — ложная» (Лейтон). Не бойтесь смешать веру со страхом — страшитесь разделить их.

Во-вторых, должно ли у прощеного христианина быть чувство греха? Чуткость к греху — это особая благодать. Только подумайте, что есть грех и чем он может стать! Если Господь не остановит, он может привести к вероотступничеству. Посмеем ли мы шутить с ним? Не забывай, христианин, что невозрожденный человек только тогда уверен в себе, когда усыпил себя обольщением или ожесточился до бесчувственности.

Благочестивый правитель над народом — что ясный солнечный свет безоблачного утра, буйный рост травы после ливня. Но — ужасное проклятие. Его самодурство занимает место правосудия. Жизнь в такой стране мало отличается от жизни среди диких лесных зверей. Тиран очень точно изображен как в поисках добычи и разъяренный от «Чувство жалости не смягчает его сердце. Правосудие и его поступки — абсолютно разные вещи. Жалобы только провоцируют дальнейшее истязание. Сопротивление разжигает бесчувственное сердце дикой яростью. Поистине беспомощны и жалки те люди, которых божественный гнев поместил под его правление» (Пакстон).

Люди во многих странах живут в бесправии. Целый народ страдает от безжалостной тирании одного человека. Правители должны быть здравомысленными — только в этом случае они станут настоящими отцами своему народу. Если же у народа мудрый и снисходительный правитель, значит, этот народ должен прославлять Бога за то, что Он сохранил от неразумного и эгоистичного деспота. Генрих VIII сказал о книге Тиндейла «Послушание христианина» так: «Это книга для меня и для всех королей». Вероятно, он обращал внимание только на те главы, которыми мог оправдать свою непомерную алчность. Пусть бы лучше он поразмыслил над следующим наставлением: «Король — всего-навсего слуга, исполняющий закон Божий и не смеющий править по своему воображению». Он был возведен на престол для того, «чтобы служить своим братьям, а не для того, чтобы подданные исполняли его эгоистичные желания».

В этой притче мудрец вспоминает о первом законе, в котором было записано, какое наказание должен понести убийца. Этот закон, как и закон о субботе, действовал с самого начала мироздания. «Бог огласил его перед тем человеком, из чресл которого после потопа должен был произойти целый мир. Он сделал это для того, чтобы показать: это универсальный закон, он действует постоянно и повсеместно, он не ограничен ни географическими, ни временными рамками» (епископ Сандерсон). Этот закон имеет свое обоснование, которое еще раз подчеркивает его универсальность. Убийство человека, носящего в себе образ Божий, — бунт против самого Бога. Когда кровь оскверняет землю, только кровь убийцы может очистить ее. Посему общество должно убивать убийц. Протест против высшей меры сегодня считается человеколюбием. Но может ли человек притязать на большее милосердие, чем Божье? Жалость здесь не к месту. Убийца своего брата убивает самого себя. Пусть исполнится закон Божий.