Толкование на подвижнические слова Аввы Исаии

Какой смысл семь или десять часов сидеть в церкви, если мы не верим, что за богослужением являем собой Христа, отчуждаясь себя и становясь Им? Много ли среди нас тех, кто постигает это таинство, хотя мы и говорим, что верим в это? Мы идем в храм и нас, по всей видимости, нисколько не потрясает то, что мы становимся Христом. Мы разговариваем, как будто не стоим в храме, нам хочется спать, мы улыбаемся, сидим, потому что якобы устали, входим, выходим, как будто мы не Христос. Но ведь мы находимся в храме именно потому, что мы — Христос. И тем не менее мы этого не понимаем. Как же можно держаться того, чего мы не понимаем, если у нас нет полной веры в это и если надежда не позволяет нам это осязать?

Вера и надежда необходимы нам еще и по другой, весьма практической, но очень важной для нашей повседневной жизни причине. Наша брань «против духов злобы», против бесов. Но мы их не видим, они скрываются от нас, и каждый день мы обманываемся и попадаемся в их ловушки. Лукавый настолько воинственен, что некогда дерзнул восстать против Самого Бога, после чего и был сокрушен и повержен в бездну.

Но мы живем так, будто дьявола нет и то, что мы ощущаем, — это наши страсти, наша боль, грех, лукавые пожелания, наша воля. Мы переживаем заставляющую нас страдать войну, адскую муку в надежде когда-нибудь от них избавиться. Но в действительности за всем этим скрывается демон. Оставляя мир ради того, чтобы иметь мир душевный, стать бесстрастными и совершенными, обожиться, мы, тем не менее, каждый день, выбиваясь из сил, боремся со всем этим.

Если сказать человеку: «Ты не достигнешь совершенства, обожения, не победишь свои страсти», пойдет ли он в монастырь? «Тогда я и в миру поживу», — ответит он тебе. А ведь может пройти месяц, год, пять, десять лет, а ты все еще будешь жить со своими страстями. Сколько времени ты выдержишь в ожидании, испытывая крайнее отвращение к своему врагу? Кто приходит второй раз на источник, если знает, что там нет воды? У кого найдется такая выдержка, чтобы видеть, как проходят годы, а он все еще остается при своих страстях? Только у того, кто принес с собой веру и надежду и кто знает, что его страсти — это тень лукавого демона, которого сокрушил и связал Господь. Тот, кто это сознаёт, уже победитель.

Прежде чем человек вкусит спасение, прежде чем будет радоваться своему бесстрастию, прежде чем насладится свободой от страстей, он должен поверить во все это. Итак, монах живет верой и надеждой. Он мог бы жить и любовью, то есть глубоким опытом, который дается погруженностью в Бога, но мы так не делаем, потому что предпочитаем свою самость. Конечно, это не означает, что мы отрекаемся от Бога, что не имеем права быть оправданными Кровью и Крестом Спасителя. Нет. Ряди нас, грешных и осужденных на адские муки, распялся Господь, для нас воскресение и вечные обители.

И потому вы понимаете, что без веры и надежды никакой монах жить не может. Если кому-то это и удается, то такой человек ранен, он обожествляет свое всесилие, свою несуществующую добродетель, праведность, святость и равенство Богу и потому ощущает некую ложную полноту. У того, кто не имеет веры и надежды, нет ни будущего, ни невидимого, ни Бога, ни спасения. Все это для него совершенно неведомо, чуждо и далеко. Но чем он все это заменит? Как он сможет жить в монашестве? Только возвышая собственное божество. Тогда монах меняет образ жизни и начинает верить в свою праведность, добродетель, святость, дарования.

А также сердце стойкое в противостоянии своим пожеланиям. Помимо веры и надежды подвижнику нужно и еще кое-что, весьма важное и неотделимое от этих добродетелей, поэтому в тексте аввы Исаии и добавлено «а также»: а также сердце стойкое в противостоянии своим пожеланиям. Без этого человек немедленно падает, потому что наш ад, наше спасение и погибель, радость и скорбь, праведность и неправедность, добродетель и грех, все то, что у нас есть и чем мы наслаждаемся, даже тленное и нетленное, — все происходит от наших пожеланий. Что человек хочет, тем и владеет. Хочет Бога? Имеет Бога. Хочет чего-то другого? Находит другое.

Глубинная воля человека каждый день приобретает все новые и новые формы, отклоняется, прини-

мает разные направления, и, таким образом, одна воля кажется множеством воль. Каждый день человек может жить с иной волей или тысячью воль, то есть пожеланий. Но всего одного хотения, пожелания достаточно для того, чтобы у тебя не было Бога. А что будет, если у тебя их тысяча?

По этой причине в конечном счете борьба у нас идет с нашей собственной волей. Наше уподобление Богу совершается не иначе, как через отождествление нашей воли с волей Божией. Намерение осуществить это, наше твердое произволение, стремление к этому приближает к нам Бога. Итак, нам нужно иметь такое сердце, которое бы приняло решение, что оно никогда не остановит борьбу против самого себя. Борьба против демонов, против страстей, греха, безнравственности, воровства, ненависти — вообще любая борьба на самом деле совершается против самих себя.