Толсты́е: безвестные и знаменитые

Гораздо разумнее поступают американские миллиардеры. Уоррен Баффет выделил детям небольшую часть своего состояния на организацию нескольких благотворительных фондов, а затем регулярно спонсировал эти фирмы. Билл Гейтс и вовсе решил оставить своих детей без наследства, полагая, что это было бы для них медвежьей услугой. После смерти миллиардера почти всё его состояние перейдет «Фонду Билла и Мелинды Гейтс», целью которого является улучшение медицинского обслуживания, образования и сокращение масштабов нищеты во всём мире. Вот как самый богатый американец объяснил решение не отдавать все свои капиталы детям: «Они не получат миллиардов. Они должны понимать, что следует работать».

Решения Баффета и Гейтса гораздо разумнее намерений Толстого. Ведь мог пожертвовать часть деньг на благотворительность, однако ему важен был эффект! Возможно, он считал, что отказ от состояния может стать примером для других богатых жителей России. На самом деле, сам не сознавая этого, он больше всего был озабочен обретением душевного спокойствия. Ошибки уже поздно исправлять, но хотя бы сохранить иллюзию.

Как же «нравственная сила и ум» Толстого повлияли на Илью? Вот что Лев Николаевич написал двоюродной тётушке, Александре Андреевне Толстой, в октябре 1872 года:

«Илья, 3-й. Никогда не был болен. Ширококост, бел, румян, сияющ. Учится дурно. Всегда думает о том, о чём ему не велят думать. Игры выдумывает сам. <…> Горяч и violent [вспыльчив], сейчас драться; но и нежен и чувствителен очень. Чувствен – любит поесть и полежать спокойно. <…> Самобытен во всём. И когда плачет, то вместе злится и неприятен, а когда смеётся, то и все смеются».

Вроде бы здесь нет никаких опасений за судьбу второго сына. «Игры выдумывает», «самобытен» – не исключено, что от рождения в нём были заложены качества, необходимые для человека, который занят творческим трудом. Надо было их развить, помочь в реализации творческого потенциала. Если Лев Николаевич прав в своих оценках, то при должном воспитании Илья мог бы многого добиться в жизни.

Однако Татьяна Львовна в своих воспоминаниях описывает несколько иной характер:

«В детстве это был цветущего здоровья богатырь-ребёнок. Он был весёлый, горячий и вспыльчивый. Но лень и некоторая слабость характера делали то, что он не всегда умел принудить себя сделать то, что нужно было, или удержаться от того, что было недозволено».

Кстати, и домашний учитель, Иван Михайлович Ивакин, был невысокого мнения об Илье:

«Илья (хотя отец и любил его, по-видимому, больше других, потому что он-де на меня похож) – Илья был слишком занят охотой и беганьем на кухню, да он и по природе был не таков, чтобы интересоваться "разумением" жизни».

Илья мог воспользоваться благоволением отца для того, чтобы получать удовольствия от жизни, не задумываясь о будущем – если что случится, любящий отец поможет и спасёт. Ну и к чему сводилась эта помощь? Всё к тем же заумным псевдо-философским наставлениям. Вот отрывок из письма отца, написанного осенью 1886 года в связи с намерением Ильи жениться:

«Думаю я вот что: жениться, чтобы веселей было жить, никогда не удастся. Поставить своей главной, заменяющей всё другое целью женитьбу – соединение с тем, кого любишь, – есть большая ошибка, и очевидная, если вдумаешься. Цель – женитьба. Ну, женились, а потом что? Если цели жизни другой не было до женитьбы, то потом, вдвоём, ужасно трудно, почти невозможно найти её. <…> Женитьба только тогда даёт счастье, когда цель одна, – люди встретились по дороге и говорят: "Давай пойдём вместе". <…> Жизнь есть место служения, при котором приходится переносить иногда и много тяжелого, но чаще испытывать очень много радостей. <…> Если родители проживут и нарожают детей, не имея цели жизни, то они отложат только вопрос о цели жизни и то наказание, которому подвергаются люди, живущие, не зная зачем, они только отложат это, а не избегут, потому что придётся воспитывать, руководить детей, а руководить нечем. И тогда родители теряют свои человеческие свойства и счастье, сопряженное с ними, и делаются племенной скотиной».

По сути, Толстой рассказывает о себе, признаётся в совершенных им ошибках и выражает надежду, что Илья этих ошибок избежит. А дальше следуют наставления, которые любой человек в возрасте Ильи просто обязан пропустить мимо ушей – слишком уж назидательно, невнятно и расплывчато: