Том 1

— Эх вы! «Нельзя назвать»! Где этот ваш… как его?.. соучастник… Брянский?.. Брянцев?.. Вы вызывали его, капитан? Они докладывали вам о взыскании?

— Брянцев должен сейчас прийти, — ответил Мельниченко. — Я вызвал их обоих. Но по другому поводу, товарищ майор.

— А именно?

— Я хотел бы назначить их младшими командирами. Обоих. Дело в том, что в комендатуре выяснены обстоятельства и причины этой драки.

— Вот как? Из грязи в князи? Та-ак…

Громко хмыкнув, майор Градусов положил большую руку на край стола, глянул на капитана, вроде бы в крайнем сомнении, затем круто повернулся к понуро стоявшему Чернецову.

— А вы как полагаете, командир взвода?

Лейтенант Чернецов опять до пунцовости покраснел, споткнувшимся голосом ответил:

— Я думаю… они справятся, товарищ майор.

— Что же вы, лейтенант, так неуверенно? — Градусов с кряхтением встал, прошелся по канцелярии. — Н-да! Может быть, может быть… Все это очень интересно, товарищи офицеры! Очень занятно… — как бы раздумывая, заговорил он и сильным толчком открыл дверь. — Дежурный! Вызвать курсанта Брянцева!..

Борис шел по коридору корпуса.

Ему, отвыкшему от чистоты и домашней устроенности, нравился этот прямой светлый коридор, залитый зимним солнцем, эти старинные люстры, натертые паркетные полы, эти дымные курилки, эти полузастекленные двери по обе стороны коридора с мирными надписями: «Каптерка», «Партбюро», «Комната оружия». Ему нравилось, когда мимо него пробегали новоиспеченные курсанты, недавние спецшкольники, и с восторженным уважением глазели на два ордена Отечественной войны, на пленительно сияющий иконостас медалей, позванивающих на его груди.

Когда он подошел к канцелярии, возле двери толпилось человек пять курсантов с прислушивающимися вытянутыми лицами; один из них говорил шепотом:

— Тут он, братцы… Сейчас заходить не будем, подождать надо…

— Это что? — насмешливо прищурился Борис. — В каком обществе, молодой человек, вас учили подслушивать? Там, за дверьми, решается ваша судьба? Немедленно брысь! — добродушно сказал он и постучал в дверь. — Курсант Брянцев просит разрешения войти!

Он вошел, вытянулся, щелкнув каблуками, увидел нахмуренного Алексея, пытливым взглядом окинул офицеров, тотчас же понял, о чем шел здесь разговор, и на какой-то миг чувство полноты жизни покинуло его.

— Курсант Брянцев по вашему приказанию прибыл!

Майор Градусов, сложив руки на животе, стоял посреди комнаты, с некоторым даже недоумением разглядывая Бориса.

— Однако, курсант Брянцев, вы не торопитесь. Надеюсь, на фронте вы, когда офицер вызывал вас на позицию, ходили быстрее? Запомните, в нашем училище все делают бегом!

Борис пожал плечами.

— Товарищ майор, я не умею обедать бегом. Я был в столовой.

Лицо Градусова стало наливаться багровостью.

— Прекратить разговоры, курсант Брянцев! Удивляюсь! За четыре года войны вас не научили дисциплине! Вижу — во многом придется с азов, с азбуки начинать! Забываете, что вы уже не сержанты, а на одну треть офицеры! На фронте возможны были некоторые вольности, здесь — нет!..

— Товарищ майор, — не сдержался Алексей. — Вы нас можете учить чему угодно, только не фронтовой дисциплине. Военную азбуку мы немного знаем.

— Так! Значит, вы абсолютно всему обучены? — отчетливо проговорил Градусов и, словно бы в горьком разочаровании, продолжал усталым голосом: — Так вот, вчера я был свидетелем безобразного скандала, по сомневался, насколько вы оба в нем виноваты. Сейчас мне не требуется никаких объяснений. Я отменяю свое прежнее взыскание. Курсанту Дмитриеву — двое суток ареста за драку и пререкания. Вам, как зачинщику драки и за грубость с офицером, — он перевел желтые глаза на Бориса, — трое суток ареста. Завтра же отправить арестованных на гауптвахту. Разрешаю взять с собой «Дисциплинарный устав»! — И, кивнув капитану Мельниченко, добавил жестко: — Приказ об аресте довести до всего дивизиона. Можете идти, товарищи курсанты. Вы свободны до завтра.

Они вышли в коридор и возбужденно переглянулись.

— Старая галоша! — со злостью бросил Борис. — Понял, как он наводит порядок?

— Не то бывало. Переживем как-нибудь, надеюсь, и это.

— Ну конечно! — раздраженно отозвался Борис. — Остается улыбаться, рявкать песни!..

— Ладно, кончай, — сказал Алексей. — Вон смотри, Толька Дроздов чапает! Вот кого приятно видеть.

Их однополчанин Дроздов, атлетически сложенный, с широкой грудью, шел навстречу по коридору, мял в руках мокрую шапку; его загорелое даже зимой лицо еще издали заулыбалось приветливо и ясно.

— Боевой салют, ребята! А я, понимаете, со старшиной в вещевой склад за обмундированием ходил. Шинели получали. Снежище! Да что у вас за лица такие кислые? Что стряслось?

— Поговорили с майором Градусовым, как шнапсу напились — и вышли образованные, — сказал Алексей, — Завтра определяемся с Борисом на гауптвахту.

— Бросьте городить! За что? Вы серьезно?

— Совершенно.

Вечером в батарее царило необычное оживление.