Том 1. Долгое ожидание

— Мне известно. Роек, что Беннет терпеть не мог в организации наркоманов.

— Весьма похвальное поведение, не правда ли? — съязвил Роек. — Но объясняется оно очень просто. Смерть Бетти Ли была большой встряской для Беннета. Добросовестное и тщательное расследование — и следы привели полицию к пему. Беннет жутко перетрусил. И с этого» момента не подпускал к себе никого, кто проявлял слабость к наркотикам. Навел строжайшую дисциплину и поставил дело распространения этого зелья с такой предельной осторожностью и ловкостью, что до самой гибели полиции так и не удалось поймать его с поличным. Хитрости и сообразительности у Беннета хватало. Но это дело прошлое, хотя и недавнее. А сейчас — Эллен… Она не в состоянии порвать старые школьные связи. Опасность их очевидна. — Он помолчал и добавил: — Теперь явился ты, Дип. И это хуже всего, что было до сих пор. Хуже Беннета, хуже Собела, хуже любого другого.

— А ты не суйся не в свое дело, тебе же будет лучше, — спокойно посоветовал я.

— Я должен предупредить Эллен. А потом останется только отойти в сторону и ждать.

— Чего ждать?

— Ждать неизбежного для тебя конца, Дип. Для таких, как ты, конец предопределен.

— Крепко же в тебе засела ненависть, — заметил я.

Подумав, он покачал головой.

— Нет, ненависть для меня — непозволительная роскошь. Если я ненавижу, я не могу быть объективным, а репортеру это не подходит. Правильнее назвать меня циником и отчасти пессимистом. Столько лет жить на такой улице, как наша, видеть неприглядную изнанку жизни, как это пришлось мне, — разве можно после этого не утратить значительной доли юношеского романтизма, веры в чистое и светлое?.. Я многое видел, много думал и, чем больше видел, тем больше размышлял. И чем больше следил за событиями, тем больше убеждался, что они подчиняются определенным законам. И по большому счету, человек не в силах изменить ход событий, в которых он участвует.

— Такой подход к делу меня не устраивает, — сказал я. — Я не фаталист.

— И тем не менее это касается тебя не в меньшей степени, чем всякого другого, Дип. Представь себе троллейбус, в нем люди. Они думают, разговаривают между собой, но троллейбус движется совершенно независимо от них и неминуемо приближается к своей конечной остановке.

— И что из этого следует?

— Ты, Дип, находишься в троллейбусе. Ты вошел в него, когда был еще мальчишкой и впервые взял в руки нож. Входя в троллейбус, ты избрал маршрут, взял билет, и с тех пор ты связан с движением этого троллейбуса. В данный момент троллейбус катится вниз по наклонной плоскости. Его тормоза отказали. Движение ускоряется. Теперь уже никто и ничто не может предотвратить катастрофу.

— Приятная картинка, — заметил я.

— Не шути, Дип. Твой троллейбус — один из тех, в которых находились Капоне, Шульц, Нельсон, Диллинджер, Деймонд. — Он помолчал, улыбнулся и продолжал: — Мне не интересно наблюдать за твоей ездой, Дип. Я и так знаю, чем она закончится, и поэтому твой некролог уже готов — остается только напечатать его в газете, когда троллейбус вместе с тобой разобьется вдребезги. — Он перестал улыбаться, и брови его сошлись. — Жаль только тех, кого ты тащишь с собой. Вот почему я думаю, что своевременное предупреждение не только нелишне — но крайне необходимо.

Эллен, превосходно понимавшая смысл его слов, покачала головой:

— Я знаю, что делаю. Пожалуйста, обо мне не беспокойся.

— Ты знаешь, Эллен? Действительно знаешь? Знала, что делала, когда позволяла Ленни Собелу оказывать себе такие знаки внимания? Ведь этот мерзавец на двадцать лет старше тебя. Знала, что делала, когда Беннет для шику брал тебя с собой в турне по злачным местам, где он контролировал торговлю наркотиками? Знала — и не противилась?

Эллен пожала плечами:

— Я не лишена известной доли наблюдательности, Роек. И кое-что знала. Многое я не одобряю. Скажу тебе одно — спасибо за советы, но в своем поведении я уже давно привыкла руководствоваться собственными соображениями…

— Даже если они в корне неверны?

Жестом я остановил Эллен, которая порывалась возразить Роску, и сказал:

— Пускай Роек остается при своем мнении. Его не переубедишь. А тебе, Роек, я хотел бы сказать следующее: твоя аллегория насчет троллейбуса занимательна, но в ней имеется серьезный изъян.

— Ты думаешь?

Я допил кофе и бросил на стол доллар.

— Очень серьезный изъян.

— Не нахожу ни малейшего. Что за изъян?

Я поднялся с места и надел шляпу.

— Пойдем, Эллен.

— Ты можешь со мной встретиться попозже? Через двадцать минут мне нужно занести рукопись в контору. После полудня я буду свободен.

— Хорошо, я тебе позвоню позже. До свидания. Роек.

— Дип…

— Да?

— Какой же изъян в моей аллегории?

Из троллейбуса можно выйти в любом месте, стоит только захотеть. Не так?

Роек вздернул плечи и качнул головой.

— Нет, Дип… К тебе это не относится. Оставить троллейбус ты не сможешь. Ты обречен доехать на нем до самого конца.

Я улыбнулся, подхватил Эллен под руку, и, кивнув на Прощание Роску, мы удалились. На улице, переглянувшись, мы с Эллен весело рассмеялись…

♦ ♦ ♦