Том 1. Лирические произведения

Недавно в безмолвную темень,
от ужаса сузив зрачки,
на самое полюса темя
они побросали флажки.

Смешные! Зеленые с красным,

но белое их замело.
Назад возвращаться не страшно,
и айсберг принять за мелок.

А южнее — лучше,

лучше — ближе к лету.
Северные люди
пели песню эту:

           «Пимы наши,

                      пумы,
           чумы наши,
                      шумы,
           думы наши,
                      дымы
           кажутся
                      седыми».
А южнее — лучше,
лучше — ближе к лету.
Мурманские люди
пели песню эту:

           «Роба наша —

                      рыба,
           слава наша —
                       ловля,
           сельди
                      идут в сети,
           тропы наши —
                      трапы».

А южнее — лучше,

лучше — ближе к лету.
В Новгороде люди
пели песню эту:

           «Снится мне

                     пшеница,
           рожь
                     всего дороже,
           а ячменной
                      жмене
           на пшене
                     жениться».

А южнее — лучше,

лучше — ближе к лету.
Черноморья люди
пели песню эту:

           «У купальни —

                       пальмы;
           ляг плашмя
                       у пляжа;
           камбала
                       рукам была
           тяжела,
                      как яшма».

Ниже! Туже! Туже!

Вдруг запахло стужей.
Кто-то у Батума
обо мне подумал.

Ты не проворонишь

звук из южных комнат?
Может, у Воронежа тоже,
может, помнят?..

Льдины, льдины, льдины…

Дирижабль, падая
на лед, в крик единый
разорвался надвое.

5

Предъявляйте полюсу счет,
           стиснув брови до морщи,
от замерзших уже и еще
           не замерзших.

Отбивая крылья грачам,

           промерзало и пролетало,
сломя голову и крича,
           голубое тело Латама.

Небывало низка земля,

           не бывало пространства ниже.
Сколько градусов ниже нуля
           и меня, обхватив, пронижет?

Но увидит пингвиний съезд,

           как убит самолет разбегом,
как дотягивается SOS,
           чтоб рукою схватить Шпицберген.

6

Этот кромешный округ,
граничащий с нами рядом,
подписывает картограф
словом: «Dediseratum».

Парусники-нетопыри

так же носили Пири,
от ледяных осколков
так же спасался Кольгоу.

На ледяную крепость

шел погибать «Эребус»,
и, как они, замучен
дыбою льдов Амундсен.

7

Спросишь, бегло
           проглядевши прессу,
что за пекло
           бьет в нас из обреза?

Где «Малыгин»?

           В ледовитом гуде
бледнолики
           и бесследны люди.

У какой он

           нынче параллели?
Он спокоен,
           льды не поалели.

За тобою

           я плыву, «Малыгин»,
китобоем
           в этот лед великий,

и прилажен

           парус к верху улиц,
такелажем
           рифмы протянулись.

Уплывает, как дельфин —

           фин-Финляндия.
Моря ширится разлив —
           лиф-Лифляндия.

Как медведь пластами лап —

           лап-Лапландия.
Корабля широкий крен —
           грен-Гренландия.

8

Коду и азбуке
           выучим айсберги,
килем железным
           в гущу влетим,
на повороте
           нам побороть их,
бело-зеленые
           глыбы льдин.

Страшные лопасти

           в волны вплавивши,
мы пробиваем
           заторы,
громы кларнетов
           и грохоты клавишей
в имени той,
           о которой…

Первым теплом,

           как тобою, обласканный,
ветер меня
           облетает,
орден снежинки
           на меховом лацкане
тает, дрожит
           и не тает…

9