Том 1. Стихотворения, 1908-1917

      Однажды в лавке антиквара
      Средь прочего товара
   Заброшенный, забытый инвалид –
Шпажонка ржавая, убогая на вид,
   Хвалилась пред другою шпагой
   Своею честью и отвагой:
   «В алмазах, в золоте, в чеканном серебре,
   В ножнах из вылощенной кожи
Висела гордо я на вышитом бедре
      Не одного вельможи.
      За чью я не боролась честь?
      Каких не добивалась целей?
      И не припомнить и не счесть
      Моих триумфов и дуэлей.
Случалось, справиться с врагом я не могла
      Путем прямым… Ну что ж? Не скрою:
         Борьбу решал порою
         Удар из-за угла.
      Изведав крови благородной,
Нашла я после вкус в крови простонародной.
Вот, подлинно, где был кровавый пир.
      Как не сказать судьбе спасибо?
В те времена едва где-либо
      Поднимет ропот сельский мир,
Готов был скорый суд для обнаглевшей черни.
      Без лишних слов и без прикрас:
         Справляла я тогда не раз
   Кровавые обедни и вечерни.
   – Вой, подлый род, стенай, реви!
Не шутки шутим мы и не играем в прятки! –
      Купалась я тогда в крови
         От острия до рукоятки!
      Нам сердце закаляет гнев:
            Остервенев,
Без всякой жалости я буйный сброд колола,
            Колола…»
            «Эк, замолола!
Опомнись, матушка. Ей-ей, ты мелешь вздор! –
            Ввязался тут со шпагой в спор
               Топор. –
   Нашла хвалиться чем старуха:
   Рядилась в золото, в шелка,
Походом шла на мужика…
         Ох, баба, баба-говоруха!
В одной тебе еще беда б невелика,
Да шла-то ведь в поход ты, чай, не без полка.
Вовек мужицкого тебе б не видеть брюха,
         Когда б не эта рюха,
Слуга твой верный – штык, сосед твой по стене.
Вот с кем потолковать хотелося бы мне.
Все – непутевый – он деревню, так бездолит:
Ему – кто подвернись, хотя бы мать, отец,
            Приказано – конец:
            Знай, колет!
А только, милая, все это до поры.
   Дождемся мы венечной свалки.
   Куются где-то топоры
         Иной закалки.
         Слышь? Топоры, не палки.
Эх, в тапоры я саж, чай, здесь не улежу!
   Смекай-ка, что я доложу, –
   Тебе, дворянке, не в угоду:
   Не только топора, что на колоду!
Ему крестьянский люд обязан всем добром,
И – коль на то пошло, – скажу: лишь топором
   Себе добудет он и счастье и свободу!»

1911 г.