Китайский вечер безразлично тих.Он – как стихи: пробормотал и стих.Он трогает тебя, едва касаясь,Так путешественника лапой трогал заяц.Дымится мир, над переулком сноваОна витает, дымная вода,На мокрых камнях шелково блистает,Как молоко сбегает навсегда.Не верю я Тебе, себе, но знаю,Но вижу, как непрочны я и ТыИ как река сползает ледяная,Неся с собою души с высоты.Как бесконечно трогателен вечер,Когда клубится в нем неяркий стих,И, как пальто, надетое на плечи,Тебя покой убийственный настиг.
Ах, чаянье живет, но мало веры.Есть нежность, но немыслима любовь.Садятся птицы на деревья сквераИ скоро улетают в небо вновь.Вода реки похожа на морскую,Душа людей – на ветер или сад,Но не покроет улиц, негодуя,И не развеет тучи или град.Мечты вздымают голову, как парус,Но море наше – ох как далеко!Мне умереть? Но если медлит старость,Живу, во смерть безудержно влеком.Так, всюду видя на земле препоны,А в небе стражу, что не побороть,Я покрываюсь облаков попонойИ спать ложусь, как кобель у ворот.
Как замутняет воду молоко,Печаль любви тотчас же изменяет.Как мы ушли с тобою далекоОт тех часов, когда не изменяют.Туман растекся в воздухе пустом,Бессилен гнев, как отсыревший порох,Мы это море переплыли скоро,Душа лежит на гравии пластом.Приехал к великанам Гулливер,И вот пред ним огромный вечер вырос,Непобедимый и немой, как сырость,Печальный, как закрытый на ночь сквер.И вновь луна, как неживой пастух,Пасет стада над побежденным миром.И я иду, судьбой отпущен с миром,Ее оставив на своем посту.
Фонарь прохожему мигнулКак закадычный другНо слишком яркий луч лягнулВ лицо ударив вдругУпал прохожий как солдатС стрелой луча в грудиЕе не вытащить назадОн мертв хоть невредимТак прикоснулась Ты перстомСлегка ко лбу зимыИ пал стоящий над постомСолдат слуга ФомыТы невидимо подошлаКак серый снег сухойИ виселицы обнялаПеньковою рукой