Том 14. Звезда надзвездная

сделал небо мрачным от туч и ветра,

низвел большой дождь.

Я словом останавливал росу,

я насылал засуху и голод,

устрашая царя Ахава, сына Амврия.

Я на горе Кармил перед лицом

четырехсот пятидесяти пророков вааловых,

и четырехсот дубровных гордой Иезавели,

посрамляя Ваала, низвел на тельца огонь –

и огонь пожрал всесожжение –

дрова,

и камни,

и прах,

и поглотил воду во рву

И еще раз я свел огонь и попались пятидесятников царя Охозии, сына Ахава, посрамляя Веельзевула, идола аккаронского.

Господи, не Ты ли в пустыне у горы Хорива звал меня,

и не в ветре, не в землетрясении, не в огне,

но в веянии тихого ветра я услышал Тебя?

И в пустыню к Иордану Ты послал за мной огненную колесницу и коней огненных?

Ты меня взял к Себе ——».

Молчат угодники и все святители –

дуют в ус.

Милосерд владыка Господь –

не попустит Он раба своего:

дает Господь Илье

гром и молонью.

× × ×

——————

грохочет гром,

трещат нещадные стрелы,

гремит преисподняя.

Испепелен ад,

разгромлен Иуда,

скован цепями.

Отнята добыча,

погас в аду свет,

прикончилась пляска,

скрючились черти.

Ночь.

На небесах солнце,

и месяц, и денница,

престол Господен,

купель Христова,

райские цветы,

крест и миро.

Грохочет гром,

трещат нещадные стрелы,

гремит преисподняя.

——————

Громом стучат колеса:

на летучих огненных конях от края в край

бороздит колесница.

Хлопает,

– бьет бич –

стучит молот,

скользят, колют копья,

колотит каменная палка.

– мстит ожесточенное сердце –

Подбитые, подстреленные низвергаются дьяволы, падают черти.

И корчится небо от огней – как корчится в огне береста.

Горит огненным шаром

– перебрасывается ханская[1] красная шапка –

встает крыльями,

прорезает твердь огненная мантия;

кровавым парусом носится огненная рубаха;

сверкают огненные очи.

Неотвратимыми ст<р>елами развевается синяя борода,

и сечет –

и сечет

синий пламенный меч.

Обвивается небо

Пламенным змием.

Трещат небесные своды,

лопается небо.

– мстит ожесточенное сердце –

Злыми щенками мчатся за колесницей

души детей,

– рожденных по смерти отца –

воя и кусая,

грызут попавшихся дьяволов.

И души цыган не успевают мастерить из снега зернистый град –

мерами рассыпаются острые градины.

Травит Илья окаянных.

Хлопает

– бьет бич –

стучит молот,

скользят, колют копья,

колотит каменная палка.

Падают черти на землю –

прячутся в гадов, в змеев,

за спины людей,

в кошек, собак,

под шляпки яру́ек.

Встают ветры.

Веет злое поветрие –

Гонятся дикие молоньи ——

Обезумели тучи –

бегут за ветром,

и другие безумные –

прут против ветра.

Загорелись амбары –

го-орит!

Сжигаются нивы,

побиваются градом поля,

разоряются пастбища –

скотина вразброд,

побежали, ревут.

Всё смешалось:

телята, быки и коровы,

овцы, козы, бараны,

ягнята, козлы.

Хлещут ливни

– валят копну за копной –

захлещут до корня.

——

У старых дубов открылись ключи –

текут рекой.

Разливаются реки,

сплываются озера,

мутнеют –

прогорчаются воды,

угрожают потопом.

Гонятся дикие молоньи ——

Сорвались,

летят снесенные вихрем вершины гор,

давят долины –

– ад –

– преисподняя –

– тартар –

– тартарары –

——

содрогнулись стены –

рушатся церковные купола.

И крестом распростертая

в алтаре у престола

черная

– убита громом –

Яга.

«Ты плододавец,

Ты наделяющий,

Ты унимаешь руду-кровь –

уйми, удержи грозу,

положи печать на облаки,

отврати громовый огонь,

отклони,

не направляй на нас,

прости нам

стрелы твои!

Не погуби –

Помилуй –

Пощади мир!

Оставь житницы наши,

рожь и пшеницу,

овес и просо!

Не погуби –

Помилуй –

Пощади мир!

———

– тартар –

– тартарары –

—

валится лес –

две белые лани из леса –

падают мертвые.

Хлопает

– бьет бич –

стучит молот,

скользят, колют копья,

колотит каменная палка.

Задавлены пчелы, замочен рой;

без листьев деревья, го́ло орешенье;

задушены птицы, побит скот –

ни шерстинки!

Поломан горох, помята капуста;

пожжены амбары,

спалило избы –

тает змеиная свечка:

тают вражьи наветы,

напуски,

чары,

призо́ры –

——

нет нового хлеба, нет обнов,

погибла крупа, погиб солод –

не будет ни каши, ни квасу!

Нет житья-бытья, нет богатства,

нет густой ужинистой ржи!

– мстит ожесточенное сердце –

без жалости,

без милости,

беспощадно.

* * *

На третьем разжженно-синем небе забушевала неслыханная буря.

Гнется гибкоствольный вяз, исцарапались звери:

орел,

выдра,

змея.

Гнутся ветви – еле переносят убитых на зеленых плечах.

И тянутся –

не провитав близ земного жилья сорока

положенных дней, через мытарства до Вербы –

по вербному перепутью – к Яблоне

сонмы покаранных душ.

Запружают убитую стопами равнину. Толчея.

Некуда яблоку упасть.

Не успевает Богородица в Книгу записывать,

иступилось перо;

и весы кажут неверно:

согнулись стрелки.

Шаршавый пастушонка Елька

– ни с того ни с сего –

толчется у Яблони:

зарится на золотые яблоки.

И две белые лани,

Яга,

скаредный дух,

скот бессловесный.

Приступает Богородица к Сыну – к Спасу Господу –

говорит Богородица:

«Сыне мой возлюбленный, Иисусе Хресте <так!>,

пощади мир: уйми Илью –

убьет он всех!»

———

И бросают ангелы миро варить,

бросают архангелы чистить Христову купель,

пускаются ангелы и архангелы во все концы

– летают за колесницей –

ловят Илью.

Поймать не могут.

Прытки кони – шибко мчатся

с края на край.

Сбилась ханская[2] красная шапка,

изодрана огненная мантия.

Наступает архангел –

настигает архангел:

и поражает грозный громовного –

Илью в десницу.

——

грохочет гром,