Том 17 (XVII век, литература раннего старообрядчества)

Писал тебе преж сего в грамотке: пора прощатца[1707] — петь худо будет, та язва будет на тебе, которую ты Феодору смышляеш. Никак не по человеку стану судить. Хотя мне 1000 литр злата давай, не обольстиш, не блюдись[1708], яко и Епифания Евдоксия[1709]. Дочь ты мне духовная — не уйдеш у меня ни на небо, ни в бездну. Тяжело тебе от меня будет, да уж приходит к тому. Чем боло плакать, что нас не слушала, делала по своему хотению — и привело боло диявол на совершенное падение. Да еще надежа моя, упование мое, Пресвятая Богородица заступила от диявольскаго осквернения и не дала дияволу осквернить душу мою бедную, но союз той злый расторгла и разлучила вас, окаянных, к Богу и человеком поганую вашу любов разорвала[1710], да в совершенное осквернение не впадете! Глупая, безумная, безобразная, выколи глазищи-те свои челноком, что и Мастридия[1711] она[1712]! Лутче со единем оком внити в живот[1713], нежели, две оце имуще, ввержену быти в геену! Да не носи себе треухов-тех, зделай шапку, чтоб и рожу-ту всю закрыла, а то беда на меня твои треухи-те.

Ну, дружець мой, не сердитуй жо! Правду тебе говорю. Кто ково любит, тот о том печется и о нем промышляет пред Богом и человеки. А вы мне все больны: и ты, и Федор. Не кручинься на Марковну[1714]: она ничево сего не знает, простая баба, право.

2

Господь грядет грешники мучити, праведники же спасти[1715]. Плачемся и воздыхаем, и прииме чювство онаго дне, в онь же безвестная и тайная открывый человеком отдаст по достоянию. Страшен судия приидет, и кто против станет его? Не обленимся потрудитися в нынешнем веце, предварим и восплачемся прежде Суда онаго, егда небеса погибнуть и звезды спадут, и вся земля поколеблется, да милостива обрящем тогда Бога нашего.

Свет моя, государыня! Люблю я правило нощное и старое пение. А буде обленишься на нощное правило, тот день окаянной плоти и есть не давай. Не игрушка душа, что плотским покоем ея подавлять! Да переставай ты и медок попивать. Нам иногда случается и воды в честь, да живем же. Али ты нас темь лутчи, что боярыня? Да единако нам Бог распростре небо, еще же луна и солнце всем сияет равно, такожъде земля, и воды, и вся прозябающая по повелению Владычню служат тебе не болши, и мне не менши. А честь прелетает. Един честен, — тот, кто ночью востает на молитву, да медок перестанет, в квас примешивая, пить.

Еще ли, государыня, бранится!

Мне мнится, обленилася ты на ночную молитву. Того ради тебе так говорю с веселием — Евангелие воспоминаю: «Егда поносят вам и изженут[1716] вы — возрадуйтеся в той день и взыграйте: се бо мзда ваша многа на небесех»[1717]. Аще и радостию тебе глаголю, не радуйся о глаголех сих. Дние наши не радости, но плача суть. Воспомяни: егда ты родилася — не взыграла, но заплакала, от утробы изъшед материи. И всякой младенец тако творит, прознаменуя плачевное сие житие, яко дние плача суть, а не праздника, якоже мне, грешнику, на земли и праздника несть, развее святым и праведным[1718], кои веселятся, законы Божиими и заповедьми его соблюдающе. Тако и ты, государыня, плачи суетнаго жития своего и грехов своих, понеже призвал тя Бог в домовое строение[1719] и разсуждение, но и возвеселися, егда, в нощи востав, совершиши 300 поклонов и седмь сот молитв, веселием и радости духовныя. И меня, грешнаго, помяни тут, надежда моя к Богу, и жену мою, и дети мои.

Еще же реку ти. Егда молишися, вниди в клеть[1720] свою, затвори двери своя, сиречь все помыслы злыя отринь, и единому Богу гори душею; воздохни со восклицанием и рцы: «Господи, согрешила, окаянная, прости! Несмь достойна нарещися дщерь твоя, сотвори мя, яко едину от наемниц твоих!»

Еще же глаголю. Аще и все добродетели сотворишь, рцы души своей: «Ничтоже благо сотворих, ниже[1721] начах добро творити». Нощию воставай, — не людем себя приказуй будить, но сама воспряни от сна без лености, — и припади, и поклонися сотворшему тя. А в вечеру меру помни сидеть. Поклоны, егда метание на колену твориши, тогда главу свою впрямь держи: егда же великий прилунится — тогда главою до земли. А нощию триста метаний на колену твори. Егда совершиши сто молитв стоя, — тогда «Слава» и «Ныне», «Аллилуйя»; и тут три поклоны великия бывают. Також и на «Достойне» всегда поклон великий. На святую Пасху и во всю Пятдесятницу и нощию — в пояс; и промеж Рожества и Крещения — в пояс; и во всякую суботу, и неделю, и в праздники — в пояс; разве в великую суботу против Великаго дни[1722] — то метание на колену.

Блюдися ты, государыня, лестьцов — чернцов, и попов, и черниц, еже бы не развратили душю твою, и всех злых человек уклоняйся, а з добрыми беседуй.

Не презирай[1723] живова мертвеца.

ПОСЛАНИЕ БОЯРЫНЕ Ф. П. МОРОЗОВОЙ И КНЯГИНЕ Е. П. УРУРСОВОЙ {44}