Том 17 (XVII век, литература раннего старообрядчества)

Мария[2243] же, сопричастница подвига их, во время гнева царева на блаженную Феодору, умысли бежати. По некоему же языку бысть за нею посылка. И ята бысть в подонской стране[2244], и привезена к Москве, и такожде истязана, и подобна во всем поревнова блаженныма сестрама Феодоре и Евдокии, зело бо сопротивися им и пред всеми похвали древнее благочестие, а новых догмат отвержеся приятия. И посадиша ю, оковаша, под Стрелецким приказом.

К Феодоре же часто приежжаше митрополит Иларион Рязанский[2245]. Она же тако мужествене с ним стязовашася, яко и велми ему посрамлену бывати и безответну[2246] множицею отходити.

Видя же себе Феодора железы тяжкими обложену и неудобством[2247] стула томиму, радовашеся. О едином же скорбяше и к наставнице своей матери Мелании своею рукою писаше: «Увы мне, мати моя, не сотворих ничтоже дела иноческаго! Како убо возмогу ныне поклоны земныя полагати? Ох, люте мне, грешнице! День смертный приближается, аз, унылая, в лености пребываю! И ты, радость моя, вместо поклонов земных благослови мне Павловы юзы Христа ради поносити. Да еще аще волиши[2248], благослови мне, масла кравия, и млека, и сыр, и яиц воздержатися, да не праздно мое иночество будет и день смертный да не похитит мя неготову. Едина же точию повели ми постное масло ясти». Мати же на страдание подаде ей благословение, рекущи: «Стани доблествене, страждущи о имени Господни, и Господь да благословит тя юзы его ради носити, и поиди, яко свеща, от нас к Богу на жертву; о брашнех же — вся прилучающаяся[2249] да яси[2250]».

Царю же по взятии Феодорине, во многи дни седящу с боляры своими и мыслящу, что бы ей сотворити за мужественое ея обличение. Феодора же, брата ея, призвав пред ся, велми изтязоваше его о многих вещех, вопрошая его: «Повеждь ми — где Мелания? Ты вся тайны сестры своея свеси[2251]», и велми на Феодора належаше[2252] гневом.

А Ивана Глебовича приказал беречи людем; отрок же от многия печали впаде в недуг. И присла к нему лекарей своих, и так его улечиша, яко в малех днех и гробу предаша[2253]. И умершу Ивану, прислан сказати Феодоре смерть сына ея поп никониянин, иже, злоумен сый[2254], досаждаше святей, приводя от псалма 108-го[2255], глаголы, реченныя о Июде, нечестивый безскуфейник[2256] ко блаженней приписоваше, яко бы сего ради, занеже отвратися веры их, прити на ню Божию наказанию и еже положитися дому ея пусту и живущаго не имети. Премудрая же разумница не внимаше о сей буести их. Увидевши же смерть возлюбленнаго си сына, оскорбися[2257] велми, и падши на землю пред образом Божиим, умилным гласом плакате, рыдающи, вещаше: «Увы мне, чадо мое, погубиша тя отступницы!» И пребысть на мног час не воставающи от земли, воспущающи о сыне си надгробныя песни, яко и инем слышащим рыдати от жалости.

Царь же о смерти Иванове порадовася, яко свободнее мысляще без сына матерь умучити. Не точию же се, но и двою брату ею[2258], Феодора и Алексея, оваго на Чугуев, оваго[2259] на Рыбное, яко бы на воеводьство, паче же в заточение, поотсла[2260]. Феодор бо на власти своей толико обогатися, яко и своих рублей тысячю прожи. Се же царь творяше от великия злобы на блаженную: мысляще, яко да ниоткудуже никакоже никакова рука да не приближится, помогающи им в скорбех тех великих. Но обаче Бог бяше с ними.

После Ивановы же смерти все имение расточи: отчины, стада, коней разда боляром, а вещи все, златыя и сребряныя и жемчюжныя и иже от драгих камений, все распродати повеле. И разоряюще полату, множество злата обретша в стене заздано[2261]. Един же от раб Феодориных, Иван, повелением госпожи своея некия драгия вещи положи у некоего мнящася верна быти[2262]. И наваждением жены его предан бысть и мучен велми, огнем жгом и прочее[2263] истязаем ошестером; и вся претерпи доблествен и аки добрый раб и верный нелицемерне поревнова госпожи своей, на конец сожжен в Боровске, с прочими мученики.

Посем же яко бы умилися царь, повеле дати Феодоре две от рабынь ея, яко да послужат ей в юзах ея. И притекоша с великою радостию Анна Аммосова и Стефанида, прозываема Гнева, и служаху ей. Княгине же праведней аще и не достася по жребию рабыня на службу ея, воздвиже Бог честнейшу от рабынь, господскую дщерь, послужити господьству ея: Акилина девица, болярская дщерь, всегда служила ей, приходя к ней и отходя. Последи и сама Акилина пострижеся и наречена бысть Анисия[2264].