Том 17 (XVII век, литература раннего старообрядчества)

И иныя козни творили: плаху мерзлую на перси клали, и ко огню приносили всех, и хотеша жещи, и не жгоша. Последи же, егда вся козни совершиша, и воставшим мученицам, и обнажение телесе покрыша две, третию же, Марию, положиша при ногах Феодоры и Евдокии, и биена бысть в пять плетей немилостивно в две перемены, первое — по хребту, второе — по чреву. И думный Иларион глаголаше двема мученицама: «Аще и вы не покоритеся, и вам сице будет!» Феодора же, видя безчеловечие и многи раны на святей Марии и кровь текущу, прослезися и рече Илариону: «Се ли християнство, еже сице человека умучити?» И по сем развезоша их по местам в десятом часу нощи.

И во утрии день сотвори царь сидение думати о них, что над ними учинить. А на Болоте[2340] струб поставили. И патриарх велми просил Феодоры на сожжение, да боляре не потянули, а Долгорукой[2341] малыми словами да много у них пресек. Тогда Феодора три дни хлеба не яде и воды не пи, тщашеся умрети.

А мати Мелания на Болоте у струба была, и пришед того же дне ко святей Феодоре, и язвы рук ея целова, и глагола: «Уж и дом тебе готов есть, велми добре и чинно устроен, и соломою целыми снопами уставлен! Уже отходиши к желаемому Христу, а нас сиры оставлявши!»

Феодора же любезне у матери благословилася ити в вечный путь, и, целовашеся, мати, рыдающи, отиде к Евдокии и ей таковая же благовествоваше, и у окна стоя, и зря на княгиню, и слезами омываяся, глаголаше: «Гости вы есте у нас любезнии, днесь или утре отходите ко Владыце, но обаче идите сим путем, ничтоже сумнящеся! Егда же предстанете престолу Вседержителя, не забудите и нас в скорбех наших!»

Сему же чаему бывшу, Бог же не тако сотвори, но еще страдати мученицам надолзе[2342] изволи.

Марии же, по престатии[2343] биения, полотенцо водя по спине своей, все смочила кровию и посла Иоакинфу своему[2344]. В третий же день со спины струпие велие спадоша, яко чешуя. И просиша у нея мученицы, и не хоть дати за смирение, последи же, принуждена, даде им и прочим.

По триех же днех после мучения присла царь ко Феодоре голову стрелецково, сице глаголя: «Мати праведная Феодосия Прокопиевна! Вторая ты Екатерина мученица[2345]. Молю тя аз сам, послушай совета моего, хощу тя аз в первую твою честь вознести. Дай мне таковое приличие людей ради, что аки недаром тебя взял: не крестися треме персты, но точию, руку показав, наднеси[2346] на три те перста! Мати праведная Феодосия Прокопиевна! Вторая ты Екатерина мученица! Послушай, аз пришлю по тебя каптану[2347] свою царскую и со аргамаками[2348] своими, и приидут многие боляре, и понесут тя на головах своих. Послушай, мати праведная, аз сам, царь, кланяюся главою моею, сотвори сие!»

Видевши же сие Феодора и слышавши, рече посланнику: «Что твориши, человече! Почто ми поклоняешися много? Престани, послушай, еже аз начну глаголати. Еже государь сия словеса глаголет о мне — превыше моего достоинства. Грешница аз и не сподобихся достоинства Екатерины, великия мученицы. Другое же паки, еже наднести ми на триперстное сложение, — не точию се, но сохрани мя Сыне Божий, еже бы ми ни в мысли когда помыслити сего о печати антихристове. Но се убо ведомо вам буди, яко никогдаже сего, помощию Христовою сохраняема, не имам сотворити! Но убо аще и аз сего не сотворю, он же повелит мя с честию вести в дом мой, то аз, на главах несома боляры, воскричю, яко аз крещуся по древнему преданию святых отец! А еже каптаною мя своею почитает и аргамаками — поистине, несть ми сие велико. Быша бо вся сия имимо идоша[2349]: ежживала в каптанах и в коретах, на аргамаках и бахматах[2350]. Сие же вменяю в велико, да, поистинне, дивно и есть, еже аще сподобит мя Бог о имени его огнем сожжешь быти во уготованнем ми от вас струбе на Болоте. Сие ми преславно, понеже сее чести не насладихся никогдаже и желаю таковаго дара от Христа получити». Сие святей рекши, умолче голова.

Питирима же патриарха вскоре постиже суд Божий, и лютою смертию живота разлучися[2351].

Феодору же с Печерскаго подворья повеле царь перевести в Новодевичь монастырь, того ради, чтобы ей туды никто никаковой потребы[2352] не приносил. И повеле ю держати под крепким началом[2353] и влачити к пению[2354]. Она же велие мужество показа и всего их повеления во всем до конца отвратися.

И прославляше Бог угодницу свою: елицы убо от велможных жен толико множество притецаху[2355], яко монастырю всему заставлену быти рыдванами и корытами. Вси же не молбы ради прихождаху, но да узрят святое и ангелолепное лице ея и крепкое терпение ея видят. И любезнии ея и кто ей потребен не точию на Печерском подворьи, но и ту, Богом покрываеми, прихождаху к ней и утешаху страдалческое сердце ея.