Том 17 (XVII век, литература раннего старообрядчества)

И слышав сие старец той, умилися и проплака, и глагола великой: «Госпоже честнейшая! Воистину блаженно ваше дело! Молю тя и аз Господа ради, потщися началу конец навершити. И аще совершиши доблествене до конца, кто может исповедати похвалы вашея, яко велику и несказанну честь приимете от Христа Бога». И сия рек, отиде чернец.

И по успении святыя мученицы Евдокии приведоша к великой Феодоре блаженную Марию, и терпяста[2423], купно подвизающеся. И кто может исповедти неизреченнаго терпения их, елика претерпеша от глада и жажди, и от задухи, и вшей!

Посем зело изнеможе преблаженная Феодора и призва единаго от воин и рече ему: «Рабе Христов! Есть ли у тебе отец и мати в живых или преставилися? И убо аще живы, помолимся о них и о тебе, аще же умроша — помяне их. Умилосердися, раб Христов! Зело изнемогох от глада и алчу ясти, помилуй мя, даждь ми колачика». Он же рече: «Ни, госпоже, боюся». И глагола мученица: «И ты поне[2424] хлебца». И рече: «Не смею». И паки мученица: «Поне мало сухариков». И глагола: «Не смею». И глагола Феодора: «Не смееши ли, ино принеси поне яблоко или огурчик». И глагола: «Не смею». И глагола блаженная: «Добро, чадо, благословен Бог наш, изволивый тако! И аще убо се, якоже рекл еси, невозможно, молю тя, сотворите последнюю любовь: убогое сие тело мое, рогозиною покрыв, близ любезныя ми сестры и сострадалицы неразлучне положите».

Потом же, егда уже до конца изнеможе, призва еще воина и глагола ему: «Рабе Христов! Имел ли еси матерь? И вем, яко от жены рожден еси; сего ради молю тя, страхом Божиим ограждься: се бо аз жена есмь и, от великия нужды стесняема, имам потребу, еже срачицу измыти. И якоже сам зриши, самой ми ити и послужити себе невозможно есть, окована бо есмь, а служащи ми рабынь не имам. Такожде тецы[2425] на реку и измый ми срачицу сию. Се бо хощет мя Господь пояти от жизни сея, и неподобно ми есть, еже телу сему в нечисть одежди возлещи в недрех матери своея земли».

И сия рекши, даст ему завеску свою, еже под полу скрыв, иде и измы на реце. И малое оно платно мыяше водою, лице же свое омываше слезами, помышляющи прежнее ея величество, а нынешную нужду, како Христа ради терпи, а к нечестию приступити не хощет, сего ради и умирает. Известно бо то есть всем, яко аще бы хотя мало с ними посообщилася, то бы более прежняго прославлена была. Но отнюдь не восхоте, но изволи тмами[2426] умрети, нежели любве Христовы отпасти.

По том блаженная и великая Феодора успе с миром во глубоци темнице, месяца ноемврия с перваго числа на второе, во час нощи, на память святых мученик Анкиндина и Пигасия.

Мати же ея Мелания в то время бе в пустыни и виде тоя нощи во сне великую Феодору, яко оболчена в схиму и в куколь[2427] зело чюден, велми же и сама светла лицеи и обрадованна, и в куколи в веселости своей красовашеся, и обзираяся всюду и рукама водя по одеждам, и чюждашеся[2428] красоте риз своих, непрестанно же лобызаше образ Спасов, обретыйся близ ея, целоваше же и кресты, иже на схиме. И сице надолзе зряше си творити, дондеже очютися мати от ведения; и возбнув[2429], дивляшеся. И приидохом, и поведа нам. Последи же, яко уведехом и се: она нощь, в нейже Феодора преподобная ко Господу отиде в воровской темнице, тоя же нощи мати видение зряше в пустыни; и прославихом Бога.

По святым же успении ея святое оно и многострадальное тело, обвив рогозницею, якоже сама блаженная завеща, и загребоша ту же во остроге близ сестры своея единоматерния, благоверныя княгини Евдокии мученицы. Егда же уведев се Алексий царь, и заповеда, да никтоже увесть ни от боляр, ни от инех. И на три седмицы утаися в Верху, по том же уведено бысть повсюду.

Мало же последи Феодоры пребысть и Мария, точию месяц един, и декабря в (далее в рукописи оставлено пустое место для числа. — Н.П.) день преставися она ко Господу. И взыде третия ко двема, ликовати вечно о Христе Исусе, Господе наше, емуже подобает всяка слава, честь и поклоняние, и велелепие со безначалным его Отцем и со Святым Духом и ныне и во веки веком. Аминь.

Бысть же, егда хотяше Господь возвести в путь свидетельства великую Феодору и купно со спутницами ея, и убо того лета, постящимся им, и причаща их отец Досифей в дому блаженныя Феодоры, во Иванове горенке. И егда приближахуся прияти пречистое Тело и Кровь Христову, обливахуся вси трие теплыми слезами. И зрит преподобный отец дивну вещь: абие[2430] они трие, Феодора, глаголю, славная, и благоверная княгиня Евдокия, и блаженная Мария, просветишася внезапу лицем и Быша чюдни видением, и всячески образом Быша яко ангели Божии и в таковой светозарности пребыша, дондеже причастишася. И последи авва неким поведа втайне вещь сию, глаголя, яко «несть сие просто, но мню, яко сего лета имут сии страдати о Христе», еже и бысть.