Том 17 (XVII век, литература раннего старообрядчества)

11. А как придет потсокольничей Петр Семенович Хомяков с новопожалованным 5-м начальным Иваном Гавриловым, сыном Ярышкиным, и со всеми начальными и с рядовыми чиновными сокольниками к передней избе, и спальник Петр Ивановичь Матюшкин велит войтить потсокольничему и с новопожалованным 5-м начальным, и с начальными, и с рядовыми чиновными сокольниками в переднюю избу. И потсокольничей с товарыщи идут в переднюю по чину: благочинно, тихо, смирно, весело. А как войдет потсокольничей с товарыщи, и спальник Петр Ивановичь велит потсокольничему Петру Хомякову и новопожалованному 5-му начальному Ивану Ярышкину и всем начальным и рядовым чиновным соколником садитца за стол по чину и по росписи. И постсокольничей Петр Семеновичь и с новопожалованным Иваном Ярышкиным и со всеми начальными и рядовыми сокольниками поклонитца по обычаю. И, поклоняся, потсокольничей с товарыщи идет за стол. И в 1-м месте в начале у стола по праву садитца потсокольничей Петр Семеновичь Хомяков; в 2-м месте в начале же у стола по леву у потсокольничего у Петра Хомякова садитца новопожалованный 5-й начальный Иван Гаврилов, сын Ярышкин, а челига отдает 1-му своему поддатнюю Федьке Кошелеву и велит ево держать против себя по конец стола по праву у всех вещей. А начальные все садятца по конец другова конца: в лавке и в скамье, по чину же.

12. И мало посидев, потсокольничей сидечи молыт: «Начальные, время новопожалованного челигу кречатью облегчению и разряжению быть, и утешити его насыщением живым». И начальные, встав, емлют с стола наряд: 1-й — Парфеней Таболин возмет клобучек; 2-й — Михей Таболин возмет обнасцы з должиком; 3-й — Левонтей Григоров возмет колокольцы; 4-й — Терентей Толубеев возмет рукавицу полявую[2723]. А как начальные изготовит кречатей наряд на руках и новопожалованный 5-й начальный Иван Гаврилов, сын Ярышкин, встанет и велит челига поднесть поддатню своему а молыт: «Дарык чепу врести дан». А как челига к нему поднесет ево поддатень Федка Кошелев, и начальные все подают новопожалованному 5-му начальному Ивану Гаврилову, сыну Ярышкину, наряд по чину и по статьям: 1-е приимает и кладет клобучек, 2-е приимает и кладет обнасцы з должиком, 3-е приимает и кладет колоколцы. И новопожалованный 5-й начальный Иван Гаврилов, сын Ярышкин, переменя с челига кречатья нарят, приимает у 4-го начального полявую рукавицу, и, приняв, вздевает рукавицу на руку, и приимает челига честника у поддатня своего, и, приняв, сядет, и начальные все сядут же. А потсокольничей во весь наряд, сидечи, смотрит, чтобы все по чину было. А посидев мало, новопожалованный 5-и начальный Иван Гаврилов, сын Ярышкин, мало обратяся к поддатню, а молыт: «Дрыганса»[2724]. И 1-й его поддатень поднесет к нему крыло голубиное. И новопожалованный 5-й начальный Иван Гаврилов, сын Ярышкин, примет крыло голубиное и, приняв, кормит челига сам, сидечи.

СОЧИНЕНИЯ ИНОКА АВРААМИЯ {64}

ПОСЛАНИЕ СТРАДАЛЬЦА ХРИСТОВА ОТЦА АВРААМИЯ К ХРИСТОЛЮБЦУ НЕКОЕМУ И СВИДЕТЕЛЬСТВО О ВРЕМЕНИ ПОСЛЕДНЕМ {65}

По апостолу: «Вся искушая, внимай лутчему»[2725].[2726]

Поистинне, лутче и всего честнейше, еже во благочестии быти, якоже апостол научи нас: «Едина вера, и крещение едино»[2727]. А прочия не суть веры, но ереси и раздоры[2728], понеже от тех немощно Духа Святаго прияти. Якоже и Феофан старец с несторианы причащался, и толико страшно показа ему ангел Господень, молитв ради святаго старца Кирияка, яко вся еретики в смрадна и темне, и огнем дышуще месте, и сказа, яко не токмо приобщающийся, но и послушающии словес их. И паки прирек: «Аще и вся добродетели исправит человек, а в вере неправо верует, то в то место приведени будут мучитися с еретики»[2729].

Внимай, прочее — о никониянех воспомяну ти.

Глаголет бо Великий Василий: «Креститися подобает, яко прияхом, а веровати, яко крестихомъся». Зри противных никониян, яко они инако крещени, а инако веруют. Мы же глаголем по сему небоявленному Богослову[2730]: «Зле крестивыйся добре веровати не может». Подобает им сице ответ творити: «Егда избрали веру новую, снова и креститеся!» Не реку — крещение, но осквернение!

Увы, увы! О горе! К плачю приклоняся, о сем глаголати, яко вси уклонишася от Бога святаго и лестцу вероваша, и «яко аспиды глухие, затыкающе уши своя»[2731], слышати не хотят истинны. И воистину, по глаголющему, «престала молитва от уст человеческих»[2732], и паки престанет, понеже лутчей погибели приходит. И глаголет ли кто, како престала?