Том 17 (XVII век, литература раннего старообрядчества)

И инии мнози Никоновы поборницы зле скончевахуся разными наказании, паче же оный Крутицкой митрополит, наветник церковный, его же дом бесом жилище бысть. О кончине не вем, а лгати не хощу и на отступника; точию бо вем се о нем, яко по смерти его повелением Божиим, принесоша его бесове и поставиша зде, в Пустоозерье, близ темницы моея, прямо лицу в нощи, и впаде предо мною на землю, вопияще глаголя: «Феодор Ивановичь! Прости мя Господа ради! И прочих проси прощения! Мне же седящу во время то и молитвующу, и возрев аз на нь[2953] и видев его, рече ему: «О окаянне! Ныне ли уже просиши прощения от нас? Жди праведнаго суда Христова: той, надежда наша, Небесный Царь, даст нам на вас, мучителей, праведный суд! Помниши ли, ты говорил мне в Крестовой: «И мы, де, ведаем, яко старое благочестие право все, да нам бы царя своего оправдить!» Тамо убо — пред всею вселенною — и царь будет, ваш пособитель, и тогда уже как то оправите его? Увидим со всеми святыми отцы нашими скоро бо ждем воскресения мертвым!» И рех держащим его бесом: «Отведите его, идеже вам Господь повелел». И абие невидим бысть (прежде же сего прошение некое бе у мене о нем, и сего ради то явлено). Посем же и царь Алексеи скоро пожат бысть, яко серпом смертным. О злой же кончине его писано вмале выше сего зде. По смерти же цареве мину год, и присланы Быша к нам грамоты от юнаго царя Феодора, велено нас в монастырь привести отселе[2954]. И в то время аз, юзник Феодор, молих Господа моего, света-Христа, да явит ми о царе Алексеи, в каком месте он, добродей наш, пребывает по смерти, да им что сказати на Руси, верным братиям, о нем. И просих седмицу и две, и не бысть ничтоже; и паки еще два месяца уже попроси, и не показа ми нимало. Аз же, грешный, огорчихся и рех: «Господи, буди воля твоя!» И по сем вскоре прислан к нам паки сотник стрелецкой <...> воздохнувши, отвеща[2955]. В той же 12 сажен глубины, яко храмина тесна соделана, и ту он сидит, скован до Судного дне. И посем видех и плачь некий велик в дому цареви. И се конец тому видению. Аз же благодарих Христа Бога моего, праведнаго Судию всем, яко не призре прошения моего, и збысться на них слово пророческое: «Ров изры и ископа и впадется в яму, юже содела. И обратится болезнь его на главу его и на верх его неправда его снидет», — понеже бо нас, нищих, они, богатыя цари и архиереи, за законы отец наших мучили и казнили, и проклинали, и ямы нам копали, а сами в них попали! «Ископаша пред лицем моим яму и впадоша в ню»[2956], — рече пророк. Хотели убо нас поганою своею и беззаконною клятвою осудити и загнати во ад, но сами будут во аде и есть уже! А нас избавит Господь от таковыя погибели за молитв святых отец наших, за них же страждем и за веру их, и за книги их святыя. Уже бо ознаменал Христос преже смерти и нас и их. На нас бо показал Христос, Спаситель наш, преславная своя знамения в смертных наших ранах исцеления и дарованием язык двократы. Они же во славах и в довольствах всяких живяху, и прах не упаде на главы их, и солнце не ожже их, и плотьских с человеки не прияша ран, сего ради удержа их гордыни до конца, одеяшася неправдою, и нечестием своим, по пророку, и за лыцения[2957] их положил им Господь злая, внегда разгордети им, и потом како Быша в запустение внезапу, исчезоша и погибоша за беззакония своя, яко соние[2958] востающаго <…>.

СЛОВО О НЕКОЕМ МУЖЕ ИМЕНЕМ ТИМОФЕЙ {71}

СЛОВО О НЕКОЕМ МУЖИ ИМЕНЕМ ТИМОФЕЙ

Не умолчю бывшия благодати Божия на роде человечестем. Не ложь бо рекий: «Не хощу смерти грешному, но обратитися и живу быти ему»[2959]. Се зрим и ныне пред очима нашима дивно и страшно чюдо, в Донской области. Муж некий именем Тимофей, нарождения его града не вем[2960], токмо едино свем[2961], яко от благочестиву родителю родися, духовным порождением, отца убо имея Бога, иже водою и духом породи того, матере же правоверную Церковь Отчю — теми изведен ис тмы неразумия во свети благочестия. И имея сей муж по плоти жену и чада. И се прииде ему мысль блага: изыде из мира з женою и чады, якоже Авраам[2962], и преселися не в чюжую землю, но в знаемую, идеже[2963] и покой, и веселие, и затишие уму, и блаженство святых. И прииде в пустыню тоя же Донския области, в пределех речки, глаголется Чирн, и сяде близи обители Пресвятые Богородицы Покрова, еяже[2964] созда преподобный отец Иов[2965], муж свят и праведен, и множество иноки собра и братии, мир остави и о Господе успе[2966]. Пустыня же оного Тимофея от обители тоя яко поприща три. И се муж Тимофей, имея на себе болезнь велию, яже глаголется крымка, и бысть при смерти. И текши жена его во обитель Пресвятыя Богородицы и умоли игумена именем отца Досифея[2967] пострищи мужа ея. И умолен бысть от нея, постриже его во аггельский[2968] образ и нарече имя ему Тарасий. Они же во иноческом образе мало[2969] поживи и во исповедании добре преставися к Богу.