Том 17 (XVII век, литература раннего старообрядчества)

О, долготерпению Божию! О, смирения Божия Матере! Како убо иже Адама и Евъву от ада свободи[3086], ныне образу своему в затворе быти попусти?! Иже хранит весь род христианский от всякия беды и напасти, тоя образ ныне храним бяше и стрегом от человек смертных. Иже ключи девства соблюдает, тоя самыя образ ныне заключен и удержан хощет быти. И сия вся видев, ужасает ми ся ум, и трепещет мое сердце, и недоумением сдержи есмь. Како венцем и диадимою царскою украшенный и на престоле великаго княжения российскаго посажденный и многим народом судити в правду устроенный неправеден суд полагает и насилием хощет удержати неудержанное?! Обаче Господь наш Иисус Христос, видев сего неправосдие, яко хощет удержати, егоже не может, обличи его сицевым образом.

Егда убо великому князю Василию и боляром его церковный двери утвердившим, якоже выше рехом[3087], самим же отъшедшим комуждо[3088] восвояси. О, преславному чудеси! Стражем убо стрегущим и всю нощь бдящим, образ той чудотворный невидимо из церкви изыде и тоя же нощи обретеся в Галича, в вышереченней обители, в церкви честнаго и славнаго ея Успения, стражем же не ведущим о сем. Во утрии же пономарь обители тоя иде в церковь, хотя возжещи свещи ко утреннему пению, и егда, двери церковныя отъомкнув, вниде в церковь. О, чюдо преславно и умом человечески непостижимо, превыше бо ума человеча содеяся! Воззрев убо пономарь на место, идеже чудотъворный образ стоял бяше первее, по взятии же его изо обители великим князем оно место праздно бяше, и видь на том месте чудотворный образ Пречистыя Богоматере, егоже отъчаял уже бяше видети. Тогда объят его страх и ужас, и недоумевашеся, како обретеся образ той в церькви. И в таковем страсе и ужасе быв, притече ко игумену, поведающи о сем.

Игумен же, слышав сие новое и преславное чюдо, вскоре повеле понамарю во вся камбаны[3089] ударити, дабы братия и вси сущии во обители стицалися на преславное оно видение. Пономарю же, по повелению игуменову, въскоре во вся тяжкая ударившу, игумен же, восътав, вслед пономаря во святую церковь течяше, дабы ему, яко предводителю душ, перъвее подначалствуемых видети оное преславное видение и явитесь чудотворному образу Божия Матери. Достиг же в церковь и видев чудотворный оный образ, пад пред ним на землю, многи слезы от очию своею изливая и не точию лице свое, но и землю, на немже месте лежаше, слезами своими омокая, глаголаше: «Благодарю тебе, о, пренепорочная Дево, Небеснаго Царя и Владыки всяческих Мати, яко не оставила еси нас, окаянных, вовеки, но благоволением Сына твоего и Бога нашего благоизволила образ твой сей честный вскоре во обитель свою возвратити и нашему зрению насыщатися сим даровала еси; на нь[3090] же, приникнувше, желают зрети чини ангелстии, сего нас невозбранно зрети сподобила еси. Кое же тебе благодарение за сие принесем? Или кия похвалныя песни воспоем? Недоумеваюся и умом ужасаюся, понеже ум наш не может похвалити тя по достоянию, ниже уста наша изъвитийствовати что могут, но точию един архангелский глас от чиста сердца вопием ти: „Радуйся, благодатная, Господь с тобою! Благословенна ты в женах и благословен плод чрева твоего”»[3091]. Сия и ина мъножайшая благодарения от уст своих на мног час возсылаше, дондеже братия снидошася во святую церковь.

Слышавше убо братия необычное во вся камбаны ударение, вскоре снидошася в церковь и видевше Пречистыя Божия Матере на дске воображенный лица зрак, егоже вмале лишишася, многия радости наполнишася и многи слезы от очию своею испущаху. И что не глаголаху! Киих похвал от уст своих не возсылаху! Кийждо противу силы своея, елико кому Дух Святый дарова. И сотвориша праздник велий в той день, и вси сущии во обители и окрестъ живущим людие, слышавше сие новое и преславное чудо, стицахуся во обитель, хотяще зрети, егоже въмале лишишася, и бысть во всех людех радость и веселие неизъглаголанное.

Прочее же, молю вас, не зазрите худоумию моему, яко продолжих слово о сем. Ныне прииде ми время на предлежащее возвратитися. Точию молю и мил ся дею, да не отягчатся слухи ваша продолжением беседы сея, но с любовию приклоните уши ваша во глаголы уст моих.

Великий убо князь Василий, егда заключи в церкви святую и чудотворную ону икону, и замки и печатми утвердив, и стражи приставив, отъиде в полаты своя и ту нощь спя, о бывшем же чудеси ничтоже сведый. Во утрий[3092] же день всем боляром его собравшимся к нему, востав, поиде к церкви, идеже затворена бяше богородична икона, и, приступив к дверем, виде замки и печати целы, повеле отомкнути. Отворенным же бывшим дверем, внидоша в церковь и не видеша оныя чудотворный иконы на месте оном, идеже бяше поставили. По всей же церкви обыскавше и не обретоша. Во мнозе унынии и сетовании им бышим и недоумевающимся о сем, тогда вложи Бог в сердце великому князю еже послати во град Галич и во обители оной, отнюдуже оная икона възята бысть, испытати о ней, негли[3093] тамо обрящут ю.