Том 17 (XVII век, литература раннего старообрядчества)

Преподобный же Паисий, приим от митрополита благословение, прииде в соборную церковь и со обема архимандритома и взем икону Пресвятыя Богородицы, пути касаются, ведущему во град Галич. Егда же грядый путем со обема архимандритома и со всею своею дружиною приближися ко обители, тогда сущая во обители братия, услышавше о нем, яко близ грядет, учиниша зъвон и изыдоша во сретение того пречуднаго Божия Матере образа и преподобнаго Паисия. Приближившим же ся им, падше пред образом Божия Матере, многое благодарение возсылаху и любезно лобызаху пречудный Божия Матере образ. Таже и к преподобному Паисию приступльше, прияша благословение, и тако вси со многою радостию внидоша во обитель, и пречудный Божия Матере образ внесоша в церковь, и поставиша на месте, идеже стоял бяше первее. Преподобный Паисий, и прочии два архимандрита, и вси, пришедший с ними во обитель, приступльше к чюдотворному образу Божия Матере, зовомому Овиновскому, любезно лобызаху и, молебная совершивше, разыдошася вси, кийждо во своя келии, двема же архимандритома, пришедшима с преподобным Паисием, особую келию уготовиша и на кийждо день довольствоваше их, якоже бе чин манастырский. И по неколицех днех возвратишася оба архимандрита к Москве во обители своя.

О преставлении преподобнаго отца нашего Паисия архимандрита, галицкого чудотворца

По сих летом некиим мимошедшим, отъкры Бог угоднику своему преподобному Паисию, яко святая его душа от тела разлучитися и от трудов земных, в нихъже на земли пребывая, упокоение прияти и со всеми святыми в Царствии Небесном во дворех его витати имать. Преподобный же Паисий, егда о сем от Бога известися, тогда наипаче начат в молитвах и трудех, во бдениих и пощениих пребывати и ко исходу себе предъуготовляти день и нощь, братию же выну поучая и глаголя: «Ведите убо, о, братия моя возълюбленная, яко близ есть день Господень великий и просвещенный, и день жития нашего преклонился есть к вечеру, и сего ради, дондеже не варит[3123] вечер, и не зайдет солнце, и не затворятся двери Царствия Христова, потщитеся, о, братия моя, достигнута в не[3124]. А донеле же в житии сем имате пребывати, выну в молитвах и трудех, во бдениих и пощениих себе упраждняйте, между себе любовь имейте, превозношение и гордыню далече от себе отъжените, вместо же того смирение Христово восприимите и всегда себе мертвы быта вменяйте мирови, и ничтоже от мирских помышляйте, но выну желание свое имейте, како угодити Богови; смерть же пред очима своима сердечныма выну имейте, помышляюще день той скорбный, в онъже душа от тела разлучитися имат. И како убежати князей оных воздушных, вси грехи человечестии написаны в руках имущих? Како же предстати и явитися пред лицем Неумытнаго Судии, страшен бо есть? И кто стерпит день входа его? Тогда бо ангели въ трубы вострубят и мертвыя от гроб возбудят[3125]; тогда земля потрясется, и камение распадется[3126]; тогда престоли поставятся и Судия сядет[3127], пред ним же ангелом предстоящим, человеком въводимым, книгам разгибаемым, делом испытуемыми помыслом истязуемым[3128]. Кий тогда сътрах будет пожившим во гресех? Тогда Сътрашный и Неумытный Судия во услышание всем един глас возгласит, обаче двояко слышатися будет, по писанному: „Единою глагола Бог — двоя сия слышах”[3129]. И глас той, от уст Страшнаго Судии исходящий, паче меня обоюдуостра[3130] имать разсекати грешных от праведных. Праведным убо, стоящим одесную[3131] престола Господня, слышано будет сие: „Приидите, благословении Отца моего, наследуйте уготованное вам Царствие от сложения мира”[3132]. Сущим же ошую[3133] глас той слышан будет сице: „Отъидете от мене, проклятии, во огнь вечный, уготованный диаволу и агъгелом его”[3134]. Сия вся услышат грешницы, ошую стоящий, что сотворити имут, не веде, или кое оправдание приносити восхотя. Воистинну, несть тогда им избавляющаго, ни помогающаго. Тогда убо река огненная клокочющи потечет и вся грешники в себе пожрет. И сего ради дне грознаго и страшнаго должно есть нам, братия моя возлюбленная, выну пещися, да избудем шуяго, причастницы же будем деснаго стояния». И тако часто поучая их и о смерти своей сими словесы являя им тайне, а не яве. Братиям же не разумеюшим о сем, чесого ради о смерти и о Страшном суде часто к ним беседует.