Том 17 (XVII век, литература раннего старообрядчества)

Преподобный же повеле себе возъдвигнути, и егда воздвигоша его, тогда повеле иереови на исход души канон пети, сам же на рогозине седяше, подъдержаше им по мышца его братиям. По отъпетии же канона ко всем ту сущим братиям прощение изглагола и от всех, аще что пред киим, яко человек, согреши, прощения прося. Братиям же всем яко единеми усты отъещавшим: «Отче святый! Бог тя да имат прощенна и да явит всему миру блаженна», — припадающе же един по единому к ногама преподобнаго, просяще прощения и благословения. Преподобный же всем прощение и благословение даровав, возлег на рогозину, знаменуя себе крестным знамением и глаголя: «Господи! В руце твои предаю дух мой[3143]. Покрый мя крылома своея благости[3144], да не когда усну в смерть[3145]. Господи! В руце твои приими дух мой и от воздушных мытарств избави душу мою. Господи Иисусе Христе, Боже мой! Молитв ради Пресвятыя своея Матере всели дух мой во дворех своих небесных». Таже и сия: «Пресвятая владычице Богородице! Спаси мя, раба своего!» И потом: «В мире вкупе усну и почию, яко ты, Господи, единаго на уповании вселил мя еси»[3146]. И сия изрек, руце свои на персех крестообразно положи, предаде святую свою душу в руце Божии, в лето же от сотворения мира ... месеца майя в 23 день[3147], на память преподобнаго отца нашего Михаила, епископа Синадскаго[3148]. И тогда келия она, в нейже тело преподобнаго лежаше, и обитель вся исполнися благоухания. Братия же со многими слезами, опрятавше тело преподобнаго, несоша в церковь Божия Матере и, надгробное певше, погребоша его честне, плачущеся о разлучении отца.

Чудо преподобнаго Паисия о книгчии [3149] Гаврииле, како преподобный Паисий избави его от беснования

Бог, богат сый в милости, во свете живый непреступне, выну приемля славословие и хъваление от чинов ангелских, ихже сам на сълужбу свою сотвори, якоже сам весть. Бе же убо исперва десять чинов ангелских, и в коемъждо чине устроены бысть старейшины. Един же старейшина от оных ангелов, нарицаемый Люцыфер, или Светоносец, или Денница, десятый полк держай, поставлен бысть близ видимаго сего мира под ангелами низъший. Сей, смотря на величество свое и славу, еюже почтен бысть от Бога, вознесеся в гордость и сопротивился Творцу своему, восхоте бо быти подобен Сотворшему. И сего ради, в онъже час сия помысли, в той час свержен бысть с небеси и вместо ангела светла диавол темный и злообразный со всеми, иже ему в той злобе точны[3150], явишася[3151].

По отъпадении же его умысли преблагий Бог сотворити иное творение — втораго поклонника и ангела в теле на земли, человека, на место оное, из негоже испадоша злии ангели, дабы был причастником славы его. И первое сотвори небо и землю, солнце и луну, и звезды, и вся видимая, яже на земли. И аки дом прекрасный, уготова мир сей. Потом сотвори человека по образу своему и по подобию, первозданнаго Адама, и въведе его, яко царя, в готовое жилище, и покори под нозе его овцы и волы вся, еще же и скоты полския[3152], и птицы небесныя, и рыбы морския. Сотвори же и жену от шестаго ребра Адамова, и нарече ю помошницу ему. И въведе их в рай, и заповеда — повеле им от всякаго древа, еже в рай, ясти, а от древа, еже посреди рая, возбрани, да не снедят. Рече бо: «В онъже час от древа сего снесте, смертию умрете». Адам же и Евъва хождаста в рай нага и не стыдястася, бесъта бо яко младенца.

Начало. Злобный же враг диавол, видев, яко Адам и Ева сотворена быста на оно место, из негоже, он испаде, умысъли, еже бы ему прелстити их, преступити им заповедь Сотворшаго и от заповеданного древа вкусити. Обрет же своей злобе подобну змию и, в ню вселься, рече к Еве, позна бо, яко женское естество слабейший и немошнейшии мужеского, и сего ради к ней начат глаголати первее, да прелстив ю, уловит ею и Адама в преступление заповеди Божия. Рече бо змия к жене: «Чесо ради от всякаго древа, еже в рай, ясте, от древа, еже посреди рая, не вкушаете?» Евъва же не ведяше прелести диаволи, беста бо яко младенца, ничтоже о сих разумеюще, глаголаше к змии: «Не повалено есть нам от древа оного ясти. В онже бо день аще снемы, то смертию умрем». Змия же глаголаше: «Ни, ведяше убо Бог, яко аще от древа сего снесте, то не смертию умрете, но сами яко бози будете, ведяше добро и зло, и сего ради возбрани вам от него ясти». Жена же по естеству своему умягчися, яко воск от лица огня, слышав таковыя глаголы и видев красно древо в снедь и добро еже разумети, взем от плода оного и яд, потом и Адаму подаде, восхотеша бо быти бози. Якоже Писание глаголет: «Солгася древле Адаму, и бог вожделев быти — и не бысть»[3153].