Том 17 (XVII век, литература раннего старообрядчества)

Воспомяни, душе моя, блаженнаго Давыда[289]. Во пророцех превелик, во царех же прославлен, не срамляшеся плакати, глаголаше: «Утрудихся воздыханием моим, измыю на всяку нощ ложе мое, слезами моими постелю мою омочю»[290]. Овогда же сетоваше, яко: «Исчезоша, яко дым, дние мои, и кости моя, яко сушила сосхошася, уязвен бых, яко трава, и изше сердце мое, яко забых снести[291] хлеб мой, от гласа воздыхания моего прилпе кость моя плоти моей. Весь день поношаху ми врази мои, зане пепел, яко хлеб, ядях, и питие мое с плачем разтворях, и аз, яко сено, изсхох»[292]. Овогда же, смиряяся, бдя и моляся, глаголет: «Аще вселюся в селение дому моего или взыду на одр постели моея, аще дам сон очима моима и векома моима дремание, и покой скраниям[293] моим, дондеже обрящу место Господеви, селение Богу Иаковлю»[294], емуже слава ныне, и присно, и вовеки веком. Аминь.

«СВОЕРУЧНАЯ ХАРТИЯ» И ЖИТИЕ ЕЛЕАЗАРА АНЗЕРСКОГО {6}

СВОЕРУЧНАЯ ХАРТИЯ [295] ПРЕПОДОБНОГО ЕЛЕАЗАРА АНЗЕРСКАГО О БЫВШИХ ЕМУ ВИДЕНИЯХ И ОТКРОВЕНИЯХ

Лето 7123-е (1615). Поведа мне, грешному Елиазару, некто от христолюбивых мужей о острове Аанзерском[296] — возможно на нем имети житие пустынное. И приидох, нача здати келия. Завидев супостат диавол, хотя устрашите и изгнати, вооружися на мя со многими бесы, ови во образе знаемых сумских сътрелцов[297], ины же незнаемы, ови на конех, ины же пеши с луки и с самопалы и с копии. Обступиша мя с яростию, хотя убити, глаголюще сице: «Почто прииде на нас? Наше бо место искони бе, никтоже бо житие, приток преже тебе, имуще». Аз им отвещав: «Не ваше, Христа Бога нашего, а Бог изволил быти мне на месте сем». И начах глаголати: «Да воскреснет Бог и разыдутся врази его»[298], и прочая псалма того. И тако отидоша без вести.

Иногда же приходяще, скрегчуще зубы и грозяще убийством, глаголы многоразличными устрашая, и до сего дни беспрестанно. Иногда же напрасно[299] пришедше, яко из тысячи вдруг самопалов удариша. В первых днех жития моего, от Покрова святей Богородицы до Рождества Христа Бога нашего[300], зело мне тяжко, не дающе сна и покоя ни в день, ни в нощь.

И не в кое время, спяще и не спяще, прииде ко мне в видении святая Богородица, глаголюще ми тако: «Мужайся и крепися, Господь с тобою. И напиши в келии своей на стенах: „Христос с нами уставися”». И даде мне посох и четки. Аз же востах, написах на стенах по глаголу ея. И умалися многи рати.

По сем седяще ми некогда, борющеся со сном, и слышах глас, поюще псалом на четвертой глас: «Вознесу тя, Господи Боже мой, яко подъял мя и не возвеселил еси враги моя, Господи Боже мой»[301]. Аз же против воспех в та же глас: «Буди имя Господне благословенно отныне и до века»[302]. По сем облецыся во святый совершенный великий образ иноческий[303], и паче рать умалишася, а не отступающе же рать творяще. И невозможно многих козней их изглаголати и списати.

Во ины же дни прииде ко мне некто Соловецкаго острова инок, имя ему Кирило[304]. И нача ему глаголати: «Брате, аще пришел еси Богу работати — поживем в любви христовой в безмолвии обычаем. Церкви же отнюд не помышляй ставити, освятим преже церковь телесную, свободим душа своея от грех, а по смерти нашей, — яже Бог изволит». Он, слыша от мене, и паче мене укрепляше, и обещася никакоже сего начати.

Во время же то, при государи цари и великом князе Михаиле Федоровиче[305] всея Русии, случися быти на Москве игумену соловецкому Иринарху[306] и старцом. Прииде же игумен к государыны, великой старицы иноке Марфе Ивановне[307], побити челом о своих нужах. Она же вопрошаху его: «Слух нас дошед, игумен Иринарх, есть, де, от вашего монастыря недалече остров Анзерьской, на нем отшелницы живут пустынным житием». Он же отвещает: «Государыня, остров зело угоден иноческому пустынному пребыванию: воды много, со озеры, и лес, и ягодичие». Она же глаголаше: «Мочно ли поставити на том месте церковь, по глаголу твоему?» Он глагола: «Зело угодно!» И даша ему сто рублев на соруженье.

Нам же, пребывающим на острове, ничтоже о сем имуще попечение. Но сам Бог изволи быти святой церкви.

По сем же извести Бог святейшему патриарху о святем месте, и даша книги и ризы, образы, и приложи велию веру строити.

Некогда же видев аз, грешный Елеазар, умныма очима[308] над тем местом, идеже ныне стоит святая церковь, облак темен, и нача быти красен, и сниде, нача гремети, обхождаше около то место, попаляя и очищая остров, идеже церковь и келии ныне стоят, в длину восемьдесят сажен, поперег — сорок.

Ин же брат поведа мне, имя ему Феофил, — видяще идуще от высоты небесныя, от востока, церковь на место богоизбранное.

Старец мой Фирс [309]слышах яве звон велий, и мене возва ис келии во свидетельство се бывающи.