Том 2. Рим / После Рима

Основой композиции художественного произведения является эстетическое равновесие частей (образов, мотивов, структурных единиц и т. д.), принимающее различные формы в различные эпохи и у различных художественных направлений. До сих пор единственной попыткой исследовать эстетическое равновесие частей в «Поэтике» Горация была, как кажется, работа К. Витте120, составляющая часть обширного труда об искусстве композиции у поэтов эпохи Августа. Витте расчленяет произведение на краткие отрывки и потом объединяет эти отрывки в «диптихи» и «триптихи», которые могут следовать друг за другом, пересекаться или охватывать друг друга. Его анализ «Поэтики» слишком сложен, чтобы излагать здесь (он насчитывает в произведении 26 диптихов и триптихов); в нем содержится немало ценных наблюдений, но в целом его выводы оказываются слишком натянутыми и редко приемлемыми. Дело в том, что Витте понимает эстетическое равновесие исключительно как арифметическое равенство между количеством стихов в тех или иных двух отрывках (или в двух группах отрывков) и, чтобы достичь его, допускает самые насильственные расчленения и группировки в тексте. В действительности же стиховая симметрия далеко не всегда сопутствует смысловой и почти никогда не являлась для римских поэтов самоцелью121. Поэтому в дальнейшем будет идти речь только о смысловых соотношениях отрывков «Поэтики».

Прежде всего мы должны выделить крупные части, на которые разделяется «Поэтика», определить их количество, содержание и соотношение.

Рассмотрев результаты многочисленных попыток установить логический план «Поэтики», отбросив все элементы этих построений, которые явились благодаря стараниям навязать «Поэтике» ту или иную исагогическую схему, и сопоставив все те элементы этих построений, которые находят свое обоснование в тексте самого произведения, мы приходим к выводу, что наиболее правдоподобно то членение «Поэтики», которое выделяет в ней три приблизительно одинаковые по объему части: стк. 1–152, 153–294 и 295–476122.

Основания для такого выделения следующие.

Во-первых, начало каждой из этих частей достаточно четко отмечено самим Горацием. Вторая часть вводится торжественным обращением, занимающим целый стих: 153 tu quid ego et populus mecum desideret, audi; ни в предыдущих, ни в последующих стихах нет ни одного столь подчеркнутого разделения между отрывками. Третья часть вводится развернутой propositio, занимающей целых три стиха: 306 munus et officium, nil scribens ipse, docedo etc.; нигде более в «Поэтике» нет столь тщательно расчлененной propositio, приближающейся по типу к partitio. (Однако это все же не partitio в собственном смысле слова, так как последующий план раздела не совпадает с намеченными в partitio вопросами123.)

Во-вторых, тема каждой из этих частей развертывается на своем особенном материале: материал первой части – поэзия вообще, как эпическая, так и драматическая; материал второй части – только драматическая поэзия; материал третьей части – поэтическое творчество. С этой точки зрения мы могли бы сказать, что предмет I части – ποίησις, II – δρᾶμα, III —ποιητής.

В-третьих, в каждой из этих частей рассматривается под новым углом зрения основной предмет всей «Поэтики» – поэтическое искусство. В первой части поэтическое искусство рассматривается в отношении к его внутренним законам (operis lex, стк. 135). Во второй части поэтическое искусство рассматривается в отношении к потребителю – публике (quid… populus… desideret, стк. 153). В третьей части поэтическое искусство рассматривается в отношении к производителю – поэту (quid alat formetque poetam… etc., стк. 307–308). Совокупность этих трех аспектов полностью исчерпывает тему. Пользуясь понятиями античной поэтики, мы могли бы сказать, что предмет I части – πρέπον πρὸς τὸ πράγμα, II – πρέπον πρὸς τοὺς ἀκροατάς, III – πρέπον πρὸς τὸν λέγοντα124.

Эта трехчленная схема не совпадает с двухчленной схемой исагогических τέχναι, установленной Норденом: ars – artifex. Однако некоторое соответствие между этими двумя схемами есть. Первая часть «Поэтики» Горация вполне соответствует по тематике и проблематике исагогическому разделу ars, а третья часть – исагогическому разделу artifex. Таким образом, первая и третья части произведения, взаимно дополняя друг друга, симметрично располагаются вокруг второй, центральной части, не имеющей соответствия в исагогической схеме. Такая симметрия не случайна, а намеренна: она подчеркнута давно отмеченной симметрией крайних разделов этих частей (стк. 1–13 и 453–476), «зачина» и «концовки» всего послания: «Поэтика» начинается сатирическим изображением безумно выполненного произведения искусства (cuius, velut aegri somnia, vanae fingentur species, стк. 7–8) и заканчивается сатирическим изображением безумного поэта (vesanum… poenam, стк. 455). Эта пара карикатур служит как бы рамкой для всего послания.