Том 3

будет расстаться с жизнью в тот же час, когда смерть уберет одного и другому станет незачем жить. — Кого вы там видите — индейцев? — спросил в не¬ терпении Мидлтон. — Красная ли кожа или белая — не все ли равно? В лесах дружба и привычка связывают людей так же крепко, как и в городах, а пожалуй, и крепче. Взять хотя бы юных воинов в прерии. Часто двое из них приносят клятву в вечной дружбе и уж держат ее крепко. Смер¬ тельный удар, нанесенный одному, становится и для другого смертельным. Я долгие годы провел в одиноче¬ стве, если можно назвать одиноким того, кто семьдесят весей и зим прожил среди природы... Да, так я, с такой оговоркой, долго жил в одиночестве... и все же я постоянно убеждался, что общение с человеком мне приятно; и больно мне бывало, когда оно обрывалось, и тем больней, если человек оказывался храбрым и прямым; да, храб¬ рым, потому что в лесах, когда твой спутник — трус,— старик ненароком глянул на натуралиста, углубившегося в свои мысли,— для тебя короткая тропа превращается в длинную; и прямым, потому что хитрость есть скорее инстинкт, присущий животному, а не свойство, возвы¬ шающее человеческий ум. — Но что вы там видели? Не сиу ли? — К чему идет Америка? И к чему приведут хитрые выдумки ее народа? Только богу известно! В молодые годы мне довелось увидеть одного индейского вождя, ко¬ торый в свои молодые годы увидел, как первый христиа¬ нин ступил злою своею ногой на землю Йорка! Как обезо¬ бражена за две короткие жизни красота пустынного этого края! Я впервые увидел свет на берегу Восточного моря, и я отлично помню, что когда я ходил опробовать первое свое ружье, так от порога отцовского дома прошел лесом, сколько может пройти от зари до зари желторотый юнец. И, пройдя этот путь, я ни разу не нарушил ничьих воображаемых прав — потому что тогда еще никто не объявил себя владельцем лесных зверей. Природа лежала тогда в своем великолепии по всему побережью, оставив жадности поселенцев лишь узкую полосу между лесом и океаном. А где я теперь? Будь у меня крылья орла, я уто¬ мил бы их, пока пролетел бы десятую часть той дали, что меня отделяет от берега моря; весь край давно захватили города и деревни, фермы и проселки, церкви и школы — 208

словом, все измышления, вся дьявольщина, придуманная человеком! Я помню время, когда горсточка краснокожих, кликнув клич по границе, приводила в трепет все коло¬ нии, и мужчины брались за оружие; им на помощь высы¬ лались войска из далекого края, и возносились молитвы, и женщины были в страхе, и мало кто спал спокойно, по¬ тому что ирокез вышел на тропу войны или проклятый минго взял в руку томагавк. А сегодня что? Страна вы¬ сылает свои корабли в чужие страны, чтобы решать их войны с соседями; пушек стало больше, чем было ружей в те дни, и, когда надобно, обученные солдаты — десятки тысяч обученных солдат! — выходят нести свою службу. Такова разница между колониями и штатами, друзья мои; и я, дряхлый, жалкий, каким вы меня видите, я дожил до этого! — Да, уж ни один разумный человек не усомнится,— сказал Поль,— что ты повидал много лесорубов, старый траппер, срывающих с земли ее красивый убор, и много поселенцев, подбирающихся к самому меду природы!.. Но Эллен что-то беспокоится насчет сиу. И теперь, когда ты вволю выговорился, если ты укажешь нам, куда ле¬ теть, рой снимется хоть сейчас! — А? Что такое? — Я говорю, Эллен беспокоится; а так как над равни¬ ной стоит дым, сейчас, пожалуй, было бы разумно снова двинуться в путь. — Малый правильно рассудил. Я забыл, что вокруг нас бушует огонь и что сиу окружили нас, как голодные волки, подстерегающие стадо буйволов. Но, когда в моем старом уме просыпаются воспоминания о давних време¬ нах, я забываю нужды нынешнего дня. Вы правильно говорите, дети, пора в путь! И вот тут-то и заключается самое тонкое в нашем деле... Нетрудно перехитрить пылающую печь, потому что она — только разъяренная стихия; и не так уж трудно иной раз обмануть серого медведя, когда он учуял твой запах, потому что инстинкт не только пособляет зверю, но и ослепляет его; а вот за¬ крыть глаза тетону, когда он настороже,—на это по¬ больше требуется ума, потому что его чертовской хит¬ рости помогает разум. Понимая трудность предприятия, старик, однако, при¬ ступил к его выполнению со всей уверенностью н быстро¬ той. Закончив осмотр, прерываемый грустными воспоми- 269